Оборотень - Шарлотта Йонг (2021)

Глава I

ПОКАЗАНИЕ БАБУШКИ МАДЖ

– Какой безобразный, невзрачный мальчишка, точно гоблин.

– Как есть! Разве ты не знаешь, что он оборотень?

Так разговаривали между собою две маленькие девочки, идя домой из школы, которую содержали в соборном городе Винчестере две благородные француженки, бежавшие сюда от религиозного гонения, предшествовавшего свершению Нантского Эдикта, и которые разнообразили детский учебный курс сказками.

Первую из говоривших девочек звали Анна Якобина Вудфорд; она недавно переехала сюда на житье с матерью, вдовою храброго моряка, к дяде, исполнявшему тогда обязанность соборного пребендария. Другую звали Люси Арчфильд; отец ее был местный дворянин, поместье которого находилось в нескольких милях от Порчестера, в приходе д-ра Вудфорда, на южном прибрежье Гампшира.

В семнадцатом столетии, когда дороги зачастую представляли из себя непроездные канавы и помещичьи усадьбы были совершенно недостижимы, зимой более состоятельные из местного дворянства переезжали на это время с семействами в свой соборный город, где некоторые владели домами; другие же нанимали помещение в домах соборных пребендариев или брали комнаты у кого-либо из богатых местных торговцев. Для старших это был период общественной жизни; для молодежи – время ученья.

Две девочки-погодки, которым было около восьми лет, быстро подружились и шли теперь рука об руку, в соборный дом в сопровождении няньки м-рис[1] Люси. На этой маленькой девице был надет черный шелковый капор и такая же накидка с капюшоном на розовой подкладке, отороченные бурым мехом; Анна Вудфорд, еще носившая траур по отцу, была закутана в черный плащ, без всяких украшений, за исключением белой полоски вокруг её шапочки, из-под которой выбивались белокурые локоны, представлявшие контраст с её карими глазами, она была выше ростом, держалась прямее, и вообще была красивее своей подруги, у которой был более провинциальный вид, хотя семья ее и занимала высшее положение в обществе.

Они только что оставили за собою соборное кладбище и пошли в узкий сводчатый проход между юго-западным углом собора и массивною каменною стеною, ограждавшею сад дома, где жила семья Арчфильдов, – когда обе девочки обо что-то споткнулись и упали, в то время как позади их раздался чей-то злобный смех. Люси отделалась лишь легким ушибом, между тем как подруга ее ударилась подбородком о землю, так что прикусила язык и сильно расшибла коленки. Нянька вовремя заметила причину их падения и сама избежала его. От стены до стены, у самой земли, в проходе арки была протянута веревка, и они вновь услышали насмешливый крик торжества при этом открытии. Поднявшись на ноги, Люси увидела на одном из соседних памятников злобно ухмыляющееся лицо мальчика.

– Это он! Это он! Злой чертенок! Он никогда не угомонится! Вот подожди, – воскликнула она, сжимая свои маленькие кулаки, когда опять вдали раздался обидный взрыв смеха, – если тебя не высекут за это. Не плачь, милая Аня, дин[2] и соборные расправятся с ним и зададут ему хорошую трепку. Не ушиблась ты?… О, няня! У нее весь рот в крови.

– Неуж-то она вышибла себе зуб, – говорила нянька, утешая плачущего ребенка. – Пойдешь к нам, моя овечка, я вымою тебе личико и все заживет.

Вся в слезах, с окровавленным лицом и чувствуя сильную боль, Анна пошла за доброю няней; тем более, что она знала, что ее мать, вместе с другими членами высшего городского общества, была в гостях у сэра Томаса Чарнока.