Выйти замуж по расчёту - Zeusi Обребро (2020)

Я осторожно вошла в коридор, но вместо привычного запаха терпкого кофе, уловила душок стухшего мусора и въедливый запах корвалола. Я оставила свой сюрприз на трюмо, разулась и, так как встречать меня никто не спешил, взяла пакет с кухни и выкинула мусор. Потом вернулась в квартиру, где по-прежнему стояла гробовая тишина, намыла посуду, открыла окно, чтобы проветрить и впустить немного лета в эту хмурую и одинокую квартиру.

Закончив с мелкими делами, взяла свой подарок и прошла в гостиную. Мать лежала, утопая в подушках, в своём лучшем пеньюаре. Настолько он был стар и засален, что даже я его помню.

— Я думала это Марта, — не поворачиваясь ко мне лицом, недовольно произнесла мама.

— Ты наняла домработницу? — поинтересовалась я, а сама озиралась в поисках сервиза для кофе.

— Нет, соцработник. Домработница мне не по карману, — с достоинством разорившейся помещицы, ответила Инесса, всё так же глядя на зашторенное окно.

— Я немного в растерянности. Девять утра, а ты не пьёшь свой традиционный кофе. Я принесла имбирное печенье, как ты любишь, позавтракаем?

— У меня скачет давление и повышен сахар, хочешь моей скорой смерти? — Мама, всё же, повернула голову, чтобы фраза звучала отчётливей и с надрывом: — Ни кофе, ни сахара, ни жареного, ни солёного, мне запретили всё.

— Мне очень жаль. Но я бы давно об этом знала, общайся мы чаще, чем раз в пятилетку, — не удержалась я от едкого комментария.

И сразу же одёрнула себя. Это шаткий мостик, так можно и до скандала договориться. Я давно уже привыкла к материнским капризам и фальшивым сценам. Это отец ей всё прощал, так как любил безумно. В ней он нашёл всё, о чём мечтал. В отличие от матери, которой этот брак был только в тягость. Соответственно и я выступала в роли обузы. Или скорее помехи. Нянчиться со мной давно уже не надо, но я где-то там существую, косячу и это очень расстраивало одну особу почти что царских кровей…

— Давай я открою окно, на улице солнце светит, лето в разгаре, — улыбаясь, я подошла к окну и силой одёрнула тяжёлые шторы. Яркие лучи ворвались в комнату, освещая каждый угол и стало видно, какой слой пыли слетел с этих чёртовых штор.

— Соцработник явно халтурит, — только и вымолвила я, беспомощно наблюдая, как вся эта дрянь оседает на подоконник, меня и такой же пыльный паркет. Мать даже не шелохнулась. Как сидела в своих подушках, какая-то высохшая и безжизненная, так и оставалась сидеть. Только вздыхала периодически, давая понять, что ещё жива.

— Ты зачем пришла? — устало спросила мать, поднимая глаза в мою сторону. Надо же, ещё блестят, как когда-то раньше.

— Всё же, ты рада меня видеть, хоть и отлично маскируешься.

— Тебе кажется, у меня аллергия на пыль, — отворачиваясь и зарываясь в подушки, ответила мама.

— Нет у тебя никакой аллергии, — бросила я, — и никогда не было.

— Не заговаривай мне зубы, зачем пришла?

— Я развелась и продала квартиру. Хотела узнать, могу ли ненадолго вернуться в отчий дом?

Инесса словно воскресла из мёртвых, встрепенулась, откинула свои дурацкие подушки в сторону и поднялась в полный рост:

— Я знала! Я так и знала, что этим всё закончится! — развела руками мама и стала яростно собирать гигантскую конструкцию в своё исходное положение: все подушки с дивана полетели на пыльный пол, сам же диван легко поддался хрупкой женщине и, заскрипев по паркету, превратился в более миниатюрное сооружение.

— Смотрю, чужие печали придают тебе жизненных сил?