Английский детектив. Лучшее - Артур Дойль, Гилберт Честертон, Фредерик Форсайт, Найо Марш, Роберт Барнард, Саймон Бретт, Майкл Гилберт, Антония Фрейзер, Патриция Мойес, Реджинальд Хилл, Пэлем Вудхауз, Дороти Сэйерс, Алан Милн, Лиза Коуди, Питер Ловси, Джиллиан Слово, Сесил Дей-Льюис, Джон Карр, Патриция Хайсмит, Франсис Файфилд, Джиллиан Линскотт, Агата Кристи, Лорд Дансени, Питер Робинсон, Джонатан Гэш, Марджери Аллингем, Кэтрин Эрд, Майкл Луин, Элизабет Феррарс, Ян Флеминг, Рут Ренделл, Энн Перри, Джон Брин (2012)

«В конце концов, — думала она, предвкушая реакцию Молли, — что мне терять?» Нет ничего геройского в том, чтобы полюбить мужчину и предложить ему жениться. Вообще-то потребовалось бы гораздо больше смелости, чтобы уйти в сторону, зная, что остаток жизни будешь представлять, как все могло бы быть. Сидя в своем обсаженном розами коттедже, после очередной реформы системы образования, слишком рано уйдя на пенсию, при деньгах, но с пустотой в сердце. Когда не будет учеников, когда не о ком будет заботиться, когда у жизни не будет ни смысла, ни цели. Совсем другая жизнь представилась ей, когда Абдули признался, что любит ее и что любовь всегда находит дорогу к сердцу. Одри Баретт станет учить этого смешного печального мужчину, который не знал, что такое злость. Вечером того дня, пока кондиционер остужал ее разгоряченное тело, она заснула у себя в номере, думая о том, как это будет здорово. Во сне она видела свой триумф.

Сейчас она не только думала о жестоком убийстве, но и решилась идти до конца. Свет фонаря, стоявшего за окном, отбрасывал странные тени на потолок, когда деревья под порывом ветра начинали насмешливо качать голыми ветками: дура, дура, дура; вздыхая и бранясь, шепча, что нет дурака глупее, чем дурак, предоставленный самому себе. За эти десять недель Одри постарела на десять лет. Они так и не узнали друг друга в библейском смысле, как по-книжному называла это ее дочь. Это было одно из тех лакомств, которые берегутся для подходящего случая до тех пор, пока не истекает их срок годности, после чего они уже не кажутся чем-то соблазнительным, а потом о них и вовсе забываешь. Однако осознание этого пробудило давно спавшую в ней гордость. В ней осталось что-то такое, чего она не раскрыла ему, к чему не позволила прикоснуться, хотя причиной тому было то, что он сам этого не хотел. Один маленький кусочек Англии все еще остался нетронутым.

— Я выхожу замуж, Молли.

— Да ты что?! Не верю.

— Он вдовец, я познакомилась с ним в отпуске, мы с ним прекрасно ладим, так почему бы нет?

Она не испытывала ни тени сомнения, когда все устраивала, когда, едва вернувшись домой, начала организовывать его перелет; когда, не сказав ни слова, заплатила за все из своего кармана; когда занималась бумажной волокитой и когда, невзирая на насмешки и оскорбления, продолжала добиваться своего. Все это было намного проще, чем рассказать об этом Молли или дочерям. Известие это, конечно же, стало для них громом среди ясного неба.

— Да, и он, разумеется, черный, — обронила она в конце, как нечто незначительное, не найдя в себе смелости добавить, что черный — это всего лишь иллюзия цвета и что окончательное решение она приняла, когда однажды застала его спящим у двери своей спальни.

Абдули спал, как младенец, не испытывая ни малейших неудобств от того, что лежать ему приходилось на бетонном полу. Человек, способный на такое, заслуживал лучшего. Нельзя сделать хуже человеку, у которого ничего нет, его можно только изменить.

Тишина в телефонной трубке заставила ее сердце сжаться.

— Так ты поздравишь меня, дорогая?

Молчание.

— Скажи хоть что-нибудь.

— Не могу. Ты сошла с ума.