Всегда твоя - Ольга Пожидаева (2018)

Я ненавидел ее. И себя заодно. Потому что все еще хотел, отчаянно желал. Даже зная, какая она змея. И это терзало еще сильнее, чем тупая ненависть. Постоянное чувство вины и зависть. Адский коктейль. Рядом с Алекс я сам себе был противен, поэтому абсолютно сознательно избегал встреч с ней. К сожалению это заставляло отказаться и от дружбы с Люком. Мы и так не часто виделись, а после его женитьбы я стал выдумывать кучу отговорок. За последние три года мы лишь два раза выбирались на озеро порыбачить и почти случайно оказались в Ванкувере одновременно. Он заканчивал сниматься в очередном фильме, а я прилетел на очередные переговоры. Мы напились, как в старые добрые времена.

Именно в тот день Люк взял с меня дурацкое обещание. Он перебрал и нес чушь про крушение самолета, дурное предчувствие, фатализм. Я хохотал, не веря во всю эту бредятину. Голливудские предрассудки не более, чем глупости. Но Люк заставил меня пообещать, что я позабочусь об Алекс, если с ним что-то случится.

- У нее никого нет, кроме меня, бро. Понимаешь? – вещал он, пьяно растягивая гласные. – Лекси совсем одна. Нет, у нее есть тетка в Аризоне, кажется, но родители погибли. Они так дружили с моими предками. Мы были соседями в Кентукки, почти семьей. А теперь ее семья я и мой старик. И ты, Брен. Помоги ей, ладно? Не бросай.

Я тоже был не трезв, но даже замутненное алкоголем сознание не обезболило укол в сердце.

«Он все знает», - пронзила меня мысль.

Я рассмеялся тогда. Издевательски наобещал, что во всем заменю его при необходимости. Куп саданул меня кулаком в плечо и сам заржал.

Его самолет благополучно приземлился в Лос-Анджелесе спустя сутки. Через неделю заголовки трубили о скоропостижной кончине известного Голливудского актёра. Такая яркая, короткая жизнь. Всего четыре фильма, но каких… Фото Порша всмятку и луж крови на шоссе. А я только и думал, что о его проклятой жене, которая уже вдова. Которая теперь по завещанию Люка, мой партнер и моя семья.

Мысли об Алкесис не давали мне спать. Я должен был скорбеть по другу. Я и скорбел, но, черт подери, не мог отделаться от понимания, что его жена – вдова теперь. И ничто мне не мешает…

Я не поехал на похороны. Предоставить не мог себя там. Знал, что она будет плакать, и меня будет это бесить. Знал, что не сдержусь и наговорю ей гадостей. Куп был бы против. Он всегда чувствовал напряжение между нами и в его присутствии я сдерживался. Но еще сильнее собственной злости я боялся вожделения, неконтролируемого желания, которое бурлило во мне в присутствии Алексис. Желать жену покойного друга на его же похоронах – это слишком даже для такого гада, как я. Хватит того, что я при жизни мысленно имел Алекс во всех возможных позах, отчаянно желая, чтобы она сбросила маску святой невинности. Я знал, что она не та, кем пытается казаться. Это злило. Доводило до бешенства. Всегда.

Она была для меня красной тряпкой. Один взгляд на Алекс, и я терял терпение, воспитание, жалость. Вот и сегодня не мог сдержаться. Ее поспешное бегство после оглашения завещания, лицемерные слезы и невинные глаза. Я бы первый купился на этот фарс, если бы не знал…

Но я знал об Алексис Купер намного больше, чем все остальные. Поэтому и вел себя с ней соответственно.

Уехав от нее после оглашения завещания и очередной ссоры, я добрался до отеля и попытался не думать обо всем случившемся. Не стоило и пытаться. Ее затравленный взгляд, пелена слез, белокурые кудри, что шевелил ветер, когда она раскачивалась на качелях. И голос, одновременно сдавленный из-за комка в горле, но твердый от желания противостоять мне. Глупая девочка. Она могла манипулировать Люком, который был без ума от нее, но со мной такое не пройдет. Может сколько угодно корчить из себя оскорбленную невинность. Я-то знаю, что за всем этим тонкий расчет и порочная суть.