Крылья за спиной - Даниэль Брэйн (2020)

— Я прекрасно понимаю ваши чувства, мэм. Но в данной ситуации вы гораздо больше поможете ему, если перестанете ежедневно донимать меня и другой персонал клиники. Его состояние стабильно тяжелое, всю кожу с нижних конечностей нам пришлось удалить вместе с расплавившейся тканью одежды. Частично мы также удалили кожу с рук. Но жизненно важные органы не пострадали. В том числе и те, которые могут помешать вашим дальнейшим отношениям.

На этих словах щеки Лорен вспыхнули, но доктор продолжил:

— Этим замечанием я никак не хочу оскорбить вас и ваши чувства, просто констатирую факт. Однако вряд ли теперь мистер Гарланд сможет вернуться в большую авиацию. Во всяком случае, о карьере пилота ему точно придется забыть — рубцовая ткань не такая эластичная, как нормальная кожа, скорее всего, появятся некоторые проблемы с передвижением, в частности — хромота, но мы постараемся справиться с этим частичной пересадкой. Правда, не раньше, чем его состояние улучшится хотя бы до стабильно средней тяжести, и тут здоровье мистера Гарланда позволяет нам надеяться на самый благополучный прогноз, поверьте. Его жизнь вне опасности, это то, о чем вы должны помнить и что должно поддерживать вас.

В тот день Лорен впервые с самого детства плакала. Забившись в какой-то угол между стен корпусов клиники, она растирала по щекам слезы: гибель Алекса и Эмили, «стабильно тяжелое» состояние Дерека, испуг и недоумение на лице малыша Мэтью, — как, каким образом все это могло случиться всего за несколько часов после того, как они с Дереком вернулись с тренировочных полетов из Лидса? Три дня она провела в каком-то полуобморочном бреду и не могла вспомнить — ела ли она, спала ли? Ей казалось, что все эти часы прошли мимо нее сплошной чередой кошмарных событий, видений, встреч, слов и мыслей. Она судорожно искала и никак не находила в себе сил собраться и жить дальше так, как советовал ей утомленный, но сдержанный доктор — с надеждой и терпением.

Посещение разрешили на сорок третий день.

Лорен вошла в палату интенсивной терапии ожогового центра, с головы до ног облаченная в специальный костюм, сделала пару шагов и замерла.

Дерек лежал на кровати, напоминающей скорее ванну, с хитроумно устроенным матрасом, казалось, что это облако колышется, аккуратно поддерживая на своей поверхности...

— Что, мерзко выглядит?

Вокруг глаз Дерека темнели жуткие круги, нос заострился, и щеки ввалились.

— Да, приятного мало, — прошептала Лорен, — но все это ерунда. Главное, что ты жив.

Говорить громче не позволил тугой и горький ком в горле.

Дерека выписали через полгода, и спустя неделю, вечером, они разругались в пух и прах.

Все началось с того, что Дерек сказал:

— Я тут подумал... Надо поговорить с сестрой Эмили и оформить опеку над Мэтью.

В изумлении Лорен обернулась на Дерека, сидящего в кресле перед телевизором.

— Чего ты так смотришь?

— Не знаю. А как я, по-твоему, должна на тебя смотреть? — Лорен присела в соседнее кресло.

— Мне показалось, что ты недовольна.

— Тебе не показалось. Я действительно не вижу смысла в этом странном предприятии.

— Алекс был моим близким другом, я не беден, у меня есть дом, я вполне могу рассчитывать на положительное решение органов опеки. К тому же сестра Эмили, кажется, не в восторге от свалившегося на ее голову племянника, у нее своих трое. Не отдавать же его в приемную семью.

Лорен почувствовала, что Дерек готовился к этому разговору, и те слова, что были сказаны сейчас, отрепетированы заранее. Да, времени у него было достаточно — и поговорить с сестрой Эмили, возможно, с ее мужем, даже с сотрудниками опеки… А она — так, человек практически посторонний, ее можно поставить перед свершившимся фактом. И некоторое время оба делали вид, что наблюдают за кривляньями на экране какого-то американского комика.

— Так что ты молчишь? — первым не выдержал Дерек.