Я сделаю нам больно - Дарья Данина, Алекса Мун (2021)

Он отрывает взгляд от нежной молочной груди и смотрит прямо в голубые глаза. Там бушует шторм. Приближается впритык к вздёрнутому носику и опаляет губы горячим дыханием:

- Я пиздец, как хочу тебя, Мили… - тянет её имя и, как дикий зверь проходится языком по румяной щеке, облизывая. – Ты бы видела себя сейчас… я и без твоего подтверждения знаю, чем ты занималась в душе. От тебя даже пахнет иначе… сексом. Возбуждением…

Илья видит, как её ротик открылся от участившегося дыхания, и тихо рычит ей во влажные волосы…

Громкий требовательный стук в дверь вмиг отрезвляет. Заставляет их как ошпаренных, отскочить друг от друга.

- Илья, сейчас же выйди оттуда! - голос отца режет острыми металлом по нервным окончаниям, не предвещая ничего хорошего…

Его лицо нужно было видеть. Потому что невозможно было словами описать всю ту гамму эмоций, что отразилась на его лице. Удивление. Растерянность. Раздражение. Злость. И, наконец, такая привычная ему маска спокойствия. Девушка снова отвернулась к зеркалу. Его тёмный взгляд в отражении блеснул. Многообещающе и жутко. А затем, брюнет неторопливо отступил. Не сводя с девушки чёрных глаз, отдалился на пару шагов, и поправил спортивные брюки в области паха.

Глухой, но настойчивый стук снова раздался за их спинами.

- Открой, Илья. Не доводи до греха, – чуть тише, но и этого достаточно. Мила сжалась и почувствовала пощипывание в носу и глазах. Это конец. Позор.

И, если бы это случилось неделю назад, она бы только обрадовалась появлению его отца в такой момент. Но не сейчас. Сейчас осознание того, что ей нечем крыть, опустилось на голову железобетонной плитой. Прибило её к полу. Раздавило.

Она позволила себе хотеть его. И, кажется, почти смирилась с этим. Кажется. Почти.

Словно в тумане. Худенькие пальчики впивались в шершавое дерево, а мутный взгляд провожал его спину в отражении. Как только дверь открылась, Мила опустила глаза, смаргивая одинокую слезинку. Стыд.

Выдохнула, когда дверь за ним закрылась, и всхлипнула. Задрожала всем телом.

Господи… как она теперь покажется на глаза его отцу?

…

Ох уж этот взгляд… Илья его знает. Отец смотрел на него так однажды. Закипая от ярости и осознания того, что мало что можешь сделать.

Это было так давно. Когда ему было четырнадцать. Или тринадцать. Отец тогда грозился сдать его в кадетское. Нашёл, чем напугать… армией? Думал, его сын сосунок сопливый? Да он бы с радостью пополнил армейские ряды. Да так успешно, что батя бы наверняка подохуел сам. Но… не срослось. В кадетское его не сдали. Но Илья после школы смело рванул отдавать долг родине. И не пожалел. Легко не было, но доказать себе, что он не хуже остальных – было принципиальным. Пытаться откосить, таская в военкомат магарычи и левые справки о том, что он косой или хромой… так только мудачьё делает.

И вот снова. Этот взгляд. Чем, интересно, на этот раз будет угрожать папа? Армия уже не прокатит. Да, и не наказание это… так, страшилка для слабаков. Так, чем же?

- Какого хера ты вытворяешь?! - полушепот-полукрик. Отец закрывает за собой спальню своего отпрыска. Делает несколько шагов, и медленно опускается в кресло рядом с кроватью. – Ты совсем, говнюк, из ума выжил?

- Не горячись ты так, па? – губ Ильи касается снисходительная улыбка. Брюнет облокотился бёдрами о письменный стол. Он даже не пытался скрыть от глаз родителя своё возбуждение. И так всё ясно, – Это ничего не значит.

- Это… - родитель закипал. Парень видел, как глаза отца буквально наливались кровью. – Ничего не значит?! – косится на стояк сына. – Ты совсем охренел?! За идиота меня держишь? Я догадывался, черт тебя дери! – можно ли орать шёпотом? Оказывается, можно. – Думаешь, я не замечал ничего?! Да ты же глаз с неё не сводишь!

- Па, не неси… это… блин, да это была просто шутка! Я ничего не сделал с вашей драгоценной занудой! На какой хрен оно мне надо?