Замки из песка - Замки из песка (2020)

– Дмитрий Владимирович, – телохранитель проводил меня до самого входа на кладбище, – вы уверены? Согласно инструкции, мы должны, – Соболев внимательно смотрел на меня своими проницательными глазами-сканерами, будто пытался загипнотизировать, подчинить своей воле. Мужчина выглядел под стать своей профессии. Бывший спецназовец представлял собой внушительное зрелище. Высокий, под два метра ростом, с широкими плечами и развитой мускулатурой. Эдакий римский гладиатор современности.

– Знаю, – перебил его, смахнув с плеча одинокий тополиный лист. Дождь продолжал капать, впитываясь в черную ткань пиджака и оставляя на рубашке тонике водяные полоски. – Но сейчас я хочу, чтобы вы ее нарушили. Ждите меня здесь. Вернусь через несколько минут.

Больше он не спорил. Никита Сергеевич был отличным профессионалом, за что я его безгранично ценил и уважал, но это был один из тех случаев, когда ему пришлось смириться. Хозяин – барин, как говорится.

Могила родителей встретила меня привычной тишиной, от которой лопаются барабанные перепонки. В такие моменты начинаю думать, что оглох или контужен. Красивые гранитные изваяния, изумрудный газон и цветы. Много цветов. Белые. Другие цвета не вписывались в общий ансамбль, да и не могли отразить всей моей душевной боли. Почему принято считать, что цвет скорби – черный? Никогда не мог этого понять. Для меня смерть всегда имела два оттенка – это белый и красный. Ледяная кожа покойника и алая кровь… Страшное, ужасное зрелище.

– Я пришел, – поставив корзину, провел кончиками пальцев по гранитной плите. Ощупал изящную гравировку с именем матери, а мысленно представлял, что касаюсь ее руки. На секунду даже почувствовал тепло кожи, будто она действительно была жива. Жгучие соленые слезы обожгли глаза, выступили сквозь, крепко сжатые, веки и маленькими каплями повисли на ресницах. – Простите, что так поздно…

Слова, которые последние несколько дней преследовали меня по ночам и эхом звучали в ушах, вдруг забылись. Боль размазала их, превратила в бессмысленный глупый лепет, не способный отразить истинных порывов души и сердца.

Раньше, я приходил сюда только ради матери. Мне не составляло большого труда игнорировать могилу отца, словно ее никогда и не было. Слишком долго мы с ним враждовали, сколько ядовитых слов друг другу сказали. Разве такое способно забыться? Сын, существование которого игнорировалось долгие и долгие годы, не мог плакать у надгробия отца, чье сердце перестало чувствовать еще при жизни. Я похоронил свою любовь к нему еще задолго до его собственных похорон, вычеркнул ненавистного человека из сердца и заставил себя забыть. Тогда, мне это казалось единственным и справедливым отмщением за маму. Я знал, что она умерла из-за него. Это его постоянные измены и жестокость подкосили ее, и без того, слабое здоровье. Любящее сердце не выдержало предательства и разорвалось на части, превратившись в кусочки мертвого льда. И я возненавидел. Сильно, люто, до безумия. Мне было необходимо найти для себя виновника в ее смерти, объект своей ненависти, и я это сделал.

С минуты смотрел на его имя, пытался собраться с мыслями. Никогда еще не приходилось разговаривать с ним так. Я не верил в загробную жизнь, считал все это выдумками фанатиков, которые ужасно боятся смерти. Но сегодня все было по-другому. Мне ужасно захотелось, чтобы рай на самом деле существовал. Я всем сердцем желал, чтобы родители оказались там и были счастливы. Здесь, на земле, им не позволили быть вместе. Людская зависть, приправленная большой порцией жестокости, разрушила их хрупкий мир, уничтожила любовь, которая должна была жить всегда. Поэтому, мне хотелось верить, что там, высоко на Небесах, они, наконец, все поняли и обрели долгожданный покой.

– Отец, – короткое слово обожгло губы. Оно подействовало на меня словно удар хлыста, оставив на коже яркий рубец с яркой кровавой дорожкой. Стало тяжелее дышать, спертый воздух встал поперек горла, я замолчал.