Гобелен - Фиона Макинтош (2015)

Фэннинг обращался к пожилому человеку, который с брезгливым выражением инспектировал кузню Джона Роббинса, прославленного на весь Лондон кузнеца. Над головой у него висела кованая табличка: «Кузнечное дело – всем ремеслам мать».

Фэннинг снова обратился к Марвеллу:

– С тобой желает говорить сэр Мозли.

Марвелл сморгнул.

– Доброго утречка, сэр Мозли.

– Я смотрю, у тебя сложение в самый раз для кузнечного ремесла, – обронил сэр Мозли.

Марвелл вскинул бровь.

– Я молотом с двенадцати годков машу, а мехи раздуваю так и вовсе с шести, сэр. Не иначе, это кузня из меня такого силача выковала.

Марвелл повел плечами, стараясь не глядеть на свои огромные ладони, на предплечья, вдвое толще, чем у Мозли. Вдруг очень неловко стало за собственные тугие мускулы и толстые, как веревки, жилы. Чтобы заполнить эдакие кулачищи, как было обещано Нэнси, серебра понадобится много. Очень много.

– Ну, сынок, и давно ты трудишься в кузне Джона Роббинса? – спросил Мозли. На нем была гвардейская форма; в сочетании с преклонным возрастом она создавала впечатление, что Мозли облечен известной властью. К такому выводу пришел Марвелл – и мысленно занял оборонительную позицию.

– Да уж больше года будет, сэр. Я думал пару лет в Лондоне поработать, прежде чем возвращаться домой, в Беркшир.

– И как тебе тут, сынок?

– Тружусь в поте лица, сэр, с дурными людьми компанию не вожу, каждое пенни сберечь стараюсь. Меня невеста дома ждет. Вот вернусь – поженимся, свою кузню открою. Так-то, сэр.

– Сейчас видно порядочного человека, в коем благонамеренность не противоречит честолюбивым помыслам, но побуждает честно зарабатывать себе на хлеб.

Марвелл не понял, что имеет в виду сэр Мозли, и счел за лучшее промолчать – иначе как бы деревенщиной неотесанным не сочли.

– Скажи, Марвелл, а хотел бы ты зарабатывать десять фунтов в день?

Эх! Даже в самых смелых мечтах Марвелл не взмывал к таким высотам; воображения у него не хватало представить, за какой же это труд столько платят. В кузне Джона Роббинса Марвелл за целый год хорошо, если заработает шестьдесят фунтов. Он недоверчиво взглянул на Мозли; стало неловко, что с волос за воротник течет вода; предложение казалось таким заманчивым, что Марвелл невольно ждал подвоха.

– Твоя недоверчивость о многом говорит, – заметил Мозли.

Фэннинг принялся буравить Марвелла взглядом.

– Не придумаю, что и сказать, сэр, – наконец выдавил Марвелл. – Только ежели вы о подозрениях, сэр, так да, уж простите, есть они у меня. – Марвелл утер губы рукавом; сам знал, это признак неотесанности, но что ж делать – он кузнец, а не граф. В конце концов, что, кроме как подковать лошадь, может потребоваться от такого парня, как Марвелл, такому джентльмену, как сэр Мозли, обладателю лейтенантского чина? – Уж не обессудьте, милорд, невдомек мне, к чему эти вопросы да соблазн таким жалованьем.

Мозли качнул головой.

– Мне по нраву твоя честность, Марвелл. Скажу прямо: тебя рекомендовали как человека надежного во всех отношениях. Так что не стану долее скрывать, в чем состоит суть моего загадочного предложения. Дело в том, Марвелл, что мне поручено найти нового городского палача. Прежний мало того что сбежал из долговой тюрьмы, так еще и устроил дебош – мужчину на месте убил, а женщину так отделал, что ей вряд ли выжить. Этот прежний, Прайс его звать, несколько лет исполнял обязанности палача, а ныне сам повешен за неуважение к закону. Небось никто не скажет «Палач без петли», – усмехнулся Мозли. – Не хотелось бы повторения некрасивой истории.

Уильям хватал ртом воздух, как рыба на берегу.

– Стало быть, вы мне должность палача предлагаете, сэр?

– Мы наводили справки. Кузнецы, оказывается, обладают всеми необходимыми навыками для подобной работы. Таким образом, у тебя, Марвелл, очень недурные перспективы стать новым городским палачом.