Гобелен - Фиона Макинтош (2015)

О чем она говорит? Кто такая Уинифред? И вообще…

– Кто вы? – снова спросила Джейн, нахмурившись.

Брюнетка смотрела с тревогой, глаза ее увлажнились.

– Я – Сесилия. Сесилия Эванс, твоя давняя подруга. Неужели ты не узнаешь меня?

– Я не знакома ни с вами, ни с этими двумя, – сухо ответила Джейн, садясь на диване.

Сесилия поджала губы.

– Не иначе, с ней сделалась горячка, – заключила она, обернувшись к Мэри и к мужчине в парике. Затем снова взглянула на Джейн. – Несколько дней назад мы думали, тебе не выжить, а сейчас, похоже, ты потеряла память.

Джейн казалось, накануне она выпила слишком много вина – такая тяжелая, словно ватой набитая, была у нее голова.

– Не представляю, где я; не понимаю, почему на мне эта нелепая одежда и почему вы изъясняетесь так, будто сошли со страниц романа Джейн Остин. А еще я не понимаю, откуда вы знаете Уилла и, главное, почему он в Лондоне.

Сесилия округлила глаза в неподдельном страхе.

– Уин, дорогая! Верно, твоим сознанием завладел враг рода человеческого! Хоть ты и выглядишь почти здоровой, боюсь… боюсь, от хвори твой разум помутился.

– Уинифред! – подскочила к ней Мэри.

– Меня зовут не Уинифред. Меня зовут Джейн. Я вообще где – в сумасшедшем доме или на костюмированном спектакле?

Мэри и Сесилия обменялись многозначительными, встревоженными взглядами.

– Она, случайно, не падала? Головой не билась? – уточнил мужчина в парике.

– Нет, Чарльз, она не падала. Она отдыхала на кушетке, когда гонец принес весть об Уильяме. Уинифред прочла письмо лежа. Впрочем, это пустяки. Главное, что к милой сестрице возвратился ее свежий румянец.

Чарльз и его огромный парик подались к Джейн, чтобы удостовериться насчет румянца.

– Действительно, мадам, вы выглядите в десять раз лучше, чем вчера. Кажется, горячка вас отпустила, вы вновь полны сил. И хвала за это Господу, ибо в новых обстоятельствах силы вам понадобятся.

Джейн больше не могла сдерживать смех – Чарльз навис над ней, тугие бутафорские букли болтались у самого ее лица.

– Нет, в самом деле, парик явно великоват. Чарльз, неужели вы не понимаете, насколько нелепо в нем выглядите?

Чарльз смотрел с сожалением: дескать, здоровье-то вернулось, а вот разум помутился навек.

– Послала бы ты за доктором, Мэри. Пожалуй, ей не повредит кровопускание.

– Кровопускание? – вспыхнула Джейн.

Она вскочила – правда, тугие шелка сковывали движения, – провела рукой по плотному корсажу, сдавившему грудную клетку словно тисками, и лишь теперь заметила, что помимо корсажа на ней надета широченная юбка.

– Мне в этой сбруе дышать нечем. Кто-нибудь, помогите избавиться от нее, или я действительно в обморок упаду.

Мэри взглянула на Чарльза – дескать, выйди.

– Конечно, дорогая Уинифред, – сказала она Джейн и принялась ослаблять шнуровку корсажа.

– Пожалуйста, скажите, что с Уиллом! – взмолилась Джейн. – Скажите всю правду!

Слово взяла Сесилия.

– Ничего не стану от тебя таить, милая подруга, ибо знаю: тебе всего дороже истина. Твой супруг и повелитель написал, что его люди разгромлены. Сам он и другие лорды, в том числе сторонник якобитов лорд Дервентуотер, обезоружены в Престоне, в «Митре», и взяты под стражу.

Джейн все еще переваривала выражение «твой супруг и повелитель»; взор ее затуманился. Сесилия сделала паузу, рассчитывая, что Джейн что-нибудь скажет; не дождалась реакции и заговорила снова:

– Когда гонец покидал Ланкашир с этим письмом, Уильям уже несколько суток томился в Престоне, хотя четверых офицеров успели осудить военным судом и, насколько мы поняли, подвергнуть казни.