Гобелен - Фиона Макинтош (2015)

С этими словами офицер ускакал.

– Всему виною наша нерешительность, – проворчал Уильям. Перед его мысленным взором все еще мелькали сцены уличных боев в Престоне. – А вас мне жаль, лорд Дервентуотер, – продолжал Уильям. С Дервентуотером обращались как с особо ценным пленником. До сих пор Уильям едва перемолвился с юным аристократом парой слов. – Ваш батюшка был очень добр к родным моей жены – еще во Франции, в Сен-Жермен-ан-Ле.

– Мы с вами там не встречались, не так ли, сэр? – уточнил лорд Дервентуотер. – А я ведь во Франции родился.

Уильям покачал головой.

– Нет, не встречались – иначе я бы помнил.

– Я ни о чем не жалею, – с пафосом произнес юный аристократ. – Я сражался за веру и короля.

– Вам едва ли грозит казнь, милорд. Вы молоды, богаты; ваша семья пользуется огромным влиянием на севере. Король помилует вас, наверняка помилует, – подбодрил Уильям.

Зато самого его постиг новый приступ страха за свою семью… и за собственную шею.

– Вы уже попросили родных о помощи? – поинтересовался Дервентуотер.

– О да. Надеюсь, моя добрая жена, Уинифред, получила письмо, в котором я умоляю ее прибыть в Лондон.

– Для слабой женщины это тяжкое испытание – ехать в этакую даль да в этакие холода, – заметил Дервентуотер.

Уильям не мог не согласиться. Похоже, этот юноша до сих пор склонен воспринимать ситуацию с романтических позиций. Что касается Уильяма, настороженность женоподобного офицера, скрытая под сарказмом, и алчные взгляды драгун-конвоиров сказали ему более чем достаточно. Англичане предвкушают изрядный выкуп за своих благородных подопечных – вождей якобитского восстания. Уильям подозревал, что избежать монаршей расправы будет отнюдь не просто.

– Более, чем своей жене, я ни одному человеку в жизни не доверяю. Вдобавок лишь она владеет бесценным даром – способностью убеждать и находить протекцию.

– Как по-вашему, граф, станет ли Корона марать руки и терять время на казнь людей, что остались в тюрьмах на севере? – спросил Дервентуотер, явно с целью сменить тему.

– Едва ли, милорд. Для того чтобы донести до народа простой посыл – о неугодности католиков, Короне вполне достаточно казнить аристократов, – ответил за Уильяма лорд Кенмур, до того молчавший. – Мы с вами, джентльмены, придемся его величеству королю Георгу как раз кстати. Послужим примером прочим якобитам.

В Барнете лорд Дервентуотер обратился к офицеру из конвойных:

– Куда нас везут?

– Большинство направлены в Маршалси и Флит, кое-кто – в Ньюгейт; например, вождь горцев и его грязные приспешники, коим что баба, что овца – все едино. А вас, милорды, поджидает Тауэр – таково распоряжение его величества.

– Мне сказали, завтра мы поедем верхом, – вставил лорд Уинтон.

На следующий день Уильям заметил, что конвойные сменились и число их увеличилось.

– Явно опасаются, как бы сторонники короля Иакова не пришли к нам на подмогу, – обронил Уильям самым что ни на есть обыденным тоном, в то время как мысли его были заняты Уинифред и почти непосильной задачей, которую он поставил перед женой. Выдюжит ли она? Милая Уинифред всегда отличалась мужеством – но, увы, обладала хрупким сложением. В любом случае размеры толпы, собравшейся глумиться над про́клятыми, убеждали графа Нитсдейла: положение у него незавидное. Вскоре всем пленникам связали руки.

– Как же нам держать поводья, когда мы повязаны, точно куры, которых несут на рынок? – возмутился Уильям.

– Держать ничего не придется – даже собственную попранную честь, – процедил ближайший к нему офицер и глумливо добавил: – Все, что осталось изменникам, это удерживаться в седле, если, конечно, они на такое еще способны.

Связанные, точно рабы, конвоируемые конными гренадерами и пешим взводом, шотландские аристократы вступили в столицу, где чернь встретила их зловонием глумливо разинутых ртов.