Уснуть и только - Дина Лампитт (1996)

Но даже облачившись в новый костюм из расшитого сатина, Николас чувствовал себя каким-то жалким – заурядный молодой человек, расфуфырившийся, как лондонский хлыщ. Но потом к нему все-таки вернулся бойцовский дух. Джейкоб Чаллис исчез, и он, Николас, имел ничуть не меньшее право ухаживать за Генриеттой Тревор, чем любой другой мужчина. Если бы только он обладал необходимыми данными, чтобы претендовать на ее руку! Однако иной раз судьба совершает такие неожиданные повороты… Утешая себя подобными мыслями, Николас продолжал путь, невыносимо страдая от палящего солнца.

К тому времени, когда Николас добрался до селения Глинд, он успел покрыться коркой из пота и грязи, поэтому, не обращая внимания на наблюдающих за ним хихикающих девиц, он остановился у первого попавшегося колодца и, раздевшись до пояса, умылся. Затем он побрызгал на себя предусмотрительно запасенной ароматизированной водой, оделся и степенно проехал по вишневому саду, под аркой, через внутренний двор, пока, наконец, не спешился у парадной двери.

Семейство Тревор ожидало его в длинной галерее наверху и, поднимаясь по широкой величественной лестнице, Николас чувствовал себя напряженно и скованно, как никогда. Но, когда он предстал перед ними, то позабыл о своих переживаниях, увидев серьезное лицо юного сквайра, зрелую красоту миссис Тревор, а главное, заметив, что Генриетта утратила свой прежний блеск и казалась бледной тенью той красавицы, в которую он влюбился с первого взгляда.

– Дорогой мой лейтенант Грей, – протянула ему руку Люси Тревор, – как мило с вашей стороны навестить нас. Я знаю, что Грейс очень скучает по всем своим мэйфилдским друзьям. – В ответ на удивленный взгляд Николаса миссис Тревор, засмеявшись, объяснила. – Вы, конечно же, знаете ее только как Генриетту. Моя дочь считает, что первое имя не подходит ей.

«Теперь подходит», – с грустью подумал Николас, глядя на свою бледную и тихую возлюбленную.

– Мне нравятся оба имени, – тактично заметил он, целуя протянутую ему руку.

Николас заметил короткий оценивающий взгляд, брошенный на него мисс Тревор. А вдруг он понравится ей настолько, что она, несмотря на его бедность и недостаточно высокое происхождение, согласится принять его в качестве зятя?..

– Проходите и садитесь рядом со мной, лейтенант, – улыбнулась миссис Тревор. – Генриетта отзывается о вас как об очень отважном молодом человеке, и мне очень хотелось бы послушать рассказы о ваших приключениях, если, конечно, вы вправе о них говорить. – Николас кивнул, соглашаясь, и Люси Тревор продолжала: – Моя дочь также утверждает, что вы выдающийся музыкант. Не согласитесь ли вы сыграть для меня и старших дочерей после того, как мы пообедаем? Младших я отошлю, чтобы они нам не мешали.

– С удовольствием исполню вашу просьбу, мадам.

– А вы захватили с собой лютню?

– Она в моей седельной сумке. Я почти никогда не путешествую без нее.

– Обладай я хотя бы наполовину таким талантом, как вы, – впервые подала голос Генриетта, – то вообще никогда не расставалась бы с лютней.

По-видимому, чувства Николаса слишком явно отразились у него на лице, потому что в ответ на его благодарную улыбку Генриетта побледнела и уткнулась взглядом в пол. После этого, несмотря на то, что обед длился около двух часов, она ни разу не обратилась к нему. Генриетта не произнесла ни слова и потом, когда трапеза завершилась, и она, ее мать, Элизабет, младшая Люси, Мэри и Анна заняли свои места, приготовившись слушать Николаса, между тем как Маргарет, Рут, Гертруда, Арабелла и маленький Джон отправились на лужайку под липами играть в кегли.

Как всегда, стоило ему коснуться струн, Николас сразу же преобразился, и миссис Тревор, глядя на его подвижные черты, поймала себя на том, что желала бы, чтобы этот молодой человек, столь очевидно и безнадежно влюбленный в ее дочь, занимал более высокое положение, которое позволило бы ей приветствовать его как члена семьи.