Скрытой камерой - Сьюзен Андерсон

Элвис осторожно опустил ее на землю. Впервые за всю его одинокую холостяцкую жизнь в голову пришла мысль о том, что он, кажется, влюбился.

Их называли голытьбой. Таково было общее мнение. У этого парня Доннелли дурная наследственность… Не сосчитать, сколько раз он это слышал в той или иной форме. Во всяком случае, достаточно для того, чтобы показать зубы. Ах так?! Этот паршивый городишко заранее наградил его репутацией отпетого? Ну хорошо же, он им покажет такого отпетого, какого они еще в своей жизни не видели!

Учитывая репутацию его матери, это оказалось делом нелегким. Отца своего Элвис не знал, но вот мать… Надин Доннелли заслужила в Порт-Флэннери самую громкую и самую скандальную славу даже среди девушек ее профессии. Видит Бог, Элвису пришлось изрядно потрудиться, чтобы переплюнуть ее.

От матери он унаследовал это необычное сочетание густых черных волос и ярко-голубых глаз. Она же наградила его именем, которое ему пришлось кулаками защищать от насмешек с восьмилетнего возраста и до той поры, когда он окончательно вырос. И тут все словно в один момент прекратили ржать ему в лицо. Кое-кто еще отваживался посмеяться за его спиной, однако теперь все прекрасно знали, что Элвис Доннелли никогда не упустит случая нанести удар первым.

Вопрос о том, кто его отец, также немало занимал жителей острова. Обсуждались различные гипотезы, даже самые невероятные. Как и во всех маленьких городках, в Порт-Флэннери обожали посплетничать. Беда состояла лишь в ограниченном числе вариантов для обсуждения: Элвис вырос слишком большим, и этот его огромный рост стал заметен уже в раннем возрасте. От кого же, черт возьми, он мог его унаследовать?..

Элвис слышал всевозможные намеки и предположения везде, где бы ни появлялся, – в универмаге, в кафе Руби, на улицах от прохожих, которые даже не давали себе труд понизить голос в его присутствии. «Не припоминаю в наших местах никого, кто был бы такого огромного роста. Кто бы это мог быть?.. Мамаша-то у него среднего роста». Или что-то в этом роде. Это стало всеобщей темой для разговоров и, казалось, занимало все свободное время жителей городка.

Как и во многих других малонаселенных и замкнутых в себе городках, в Порт-Флэннери свято чтили классовую принадлежность граждан, иерархическую структуру общества. Поэтому Элвис рос практически без друзей. А те, кто с ним общался, тоже считались голытьбой, то есть стояли на той же социально-экономической ступени общества.

За исключением Сэма Мэкки.

Странная это была пара – постоянно бунтующий сын проститутки и златокудрый ангелоподобный единственный сын из самой уважаемой семьи в Порт-Флэннери. И тем не менее они сдружились с первого же дня, когда познакомились в детском саду, и с тех пор стали неразлучны. Мнение взрослых не имело для них никакого значения.

Оказавшись на улице, когда мать запиралась в доме с очередным «гостем», Элвис всегда шел к Сэму. Задыхаясь от унижения и ярости, он забирался на дерево в заднем дворе дома Мэкки и оттуда проникал в комнату Сэма. Там Элвису всегда оказывали тот прием, на который он рассчитывал. Именно там мальчик мог дать выход кипевшим в нем чувствам. Иногда он оставался там на ночь, проводя время без сна, в мрачных размышлениях и планах страшной мести. Словно взрывное устройство без предохранителя… Сэм украдкой приносил другу еду, разговаривал с ним, выслушивал, давая возможность выпустить пар, и старался отговорить от наиболее безумных планов. Если же это не удавалось, если невыносимая обида и боль все же гнала Элвиса на улицу в поисках неприятностей, Сзм всегда следовал за ним, пытаясь по возможности удержать его от слишком больших разрушений.

Так было и в ту ночь, когда шериф Джон Брэгстон изменил всю дальнейшую жизнь Элвиса Доннелли.

– Ну хватит, Элвис. Пошли обратно ко мне. – Сэм сунул руки в карманы. При каждом выдохе у рта образовывалось облачко пара. – Мы здесь заледенеем, слышишь? Это просто безумие!