Скрытой камерой - Сьюзен Андерсон

Эмма почувствовала невероятное облегчение. «Возьми себя в руки», – приказала она себе. Что за идиотизм! Это же просто парад в маленьком городке. Кажется, у нее начинается самая настоящая паранойя.

– Я Глейси, – услышала она голос дочери. – Мне тли года.

– Да-да я уже об этом слышала, – усмехнулась Мэри. Она оправила пелеринку матроски и туго накрахмаленную нижнюю юбочку Грейси. – Какое у тебя красивое платье.

– Да, касивое.

– Она так любит наряжаться, – призналась Эмма. – Я в ее годы одевалась как мальчишка. Иногда меня поражает, как это у меня могло родиться такое женственное создание.

Мэри восхищенно смотрела на высокую светловолосую женщину. На ее взгляд, Эмма Сэндс – воплощение самой женственности. Все в ней идеально, от изысканной стрижки – светлые вьющиеся волосы спускаются до уровня подбородка – до снежно-белой майки с кружевной отделкой у V-образного выреза, клетчатых шорт светло-оливкового цвета и белых кед. Эта внешность в сочетании с легким акцентом придает ей экзотический вид. Казалось, она залетела в Порт-Флзннери из каких-то далеких, неведомых краев.

– Лето у вас когда-нибудь бывает? – спросила Эмма. – В Новом Орлеане сейчас все уже задыхаются от жары, а здесь все еще прохладно.

– Точно! – фыркнула Мэри. – Это же северо-запад Тихого океана, что же вы хотите.

– На самом деле мне это даже нравится, если честно. Так приятно вдыхать настоящий прохладный воздух. Можно спать по ночам с открытыми окнами. На юге летом воздух такой знойный и влажный, что с начала июня и до конца сентября дышать можно только с кондиционером. Настоящего воздуха не вдохнешь.

– Зато там можно почувствовать настоящее лето. Хотя и у нас оно теперь очень скоро наступит.

Оркестр грянул марш. Оркестранты военным шагом двинулись по улице. Грейси завизжала от восторга и вытянула шею, желая получше разглядеть, что происходит. Испугавшись, что дочь рванется на мостовую, Эмма подняла ее на руки и посадила себе на плечи, крепко держа девочку за лодыжки. От восторга Грейси вцепилась матери в волосы. Эмме показалось, что маленький флажок, купленный у ветерана вьетнамской войны, впивается прямо ей в скачьп. Она подняла руки, чуть сдвинула флажок, зажатый в руке Грейси, поймала на себе взгляд Мэри и улыбнулась.

– Это у нее первый парад в жизни. Сразу видно, правда?

За оркестром следовали отряды барабанщиков и трубачей. Грейси так старательно хлопала в ладоши им в такт, что даже выронила свой флажок. Мэри подняла его.

За трубачами и барабанщиками проследовал кортеж Принцессы Дня независимости с ее двором. На дверцах новеньких автомобилей с откидным верхом красовались яркие бирки с названием дилерской фирмы по продаже «бьюиков». Молодые женщины на задних сиденьях медленно поворачивались в разные стороны, одаряя всех окружающих улыбками королев красоты. Грейси смотрела как завороженная. Особенно поразила ее сама Принцесса, брюнетка с ямочками на щеках, с затейливой диадемой из фальшивых бриллиантов, в длинном белом атласном вечернем платье. Она ехала на верхнем сиденье ярко-красного автомобиля.

Потом появились клоуны. Эмма ожидала, что от них Грейси получит больше всего удовольствия. Так оно и было, пока один кз них не приблизился к ней. Он хотел всего лишь угостить девочку конфеткой, однако, по-видимому, подошел слишком близко. Эмма не поняла, в чем дело – в его чересчур ярком гриме или взъерошенном парике, – но только Грейси перепугалась до смерти, пронзительно закричала, отшатнулась от раскрашенного лица и еще крепче вцепилась в волосы матери. Эмма сняла ее с плеч, прижала к своей груди, попыталась успокоить. Однако Грейси никак не могла успокоиться. Спрятала лицо на груди у матери, крепко обхватила ее неожиданно сильными маленькими ручонками и безутешно зарыдала.

Эмма взглянула на Мэри и пожала плечами.