Она тосковала по человеку, который мог одним движением подхватить ее на руки или, смеясь и прижимая ее к себе, как обезьянку, повалиться с ней на постель. Ее обольстительный, пылкий возлюбленный с корабля. Но теперь она во власти осторожного, чересчур предупредительного мужа, который следует за ней неотступно своей хромающей походкой Мефистофеля.

Тот Шарль был земным существом. Решительным и бесстрашным. Она соскучилась по его смеху. А этот человек редко улыбается. Он чаще выглядит смущенным или раздраженным.

Ее Шарль не боялся ее красоты и не особенно восхищался ею. А здесь, во Франции, – принимая во внимание обстоятельства, ускорившие их свадьбу, – она бы никогда не стала женой Шарля д'Аркура, если бы не была красавицей. Хромой князь без ума от красивых женщин. Это-то все и объясняет. Он, наверное, был не прочь жениться на очаровательной прелестнице.

Шарль с корабля знал, как ее увлечь. Ее красота была для него игрой. И он умел играть. С ним было не так-то легко ладить. Он был умен, добр. И красив…

Луиза взяла ложку, слегка звякнув ею о край фарфоровой тарелки, и посмотрела на человека, сидящего напротив. Нет, он совсем не красив, но у него необычное лицо – оно приковывает взгляд. Луизе хотелось прищурить глаза, чуть склонив голову, и вдоволь насмотреться на него, дабы удовлетворить нездоровый интерес к его уродству, в то же время испытывая смущение от собственной бестактности.

Луиза не могла себе этого позволить и потому решила и дальше бросать на него взгляды украдкой. Она поняла: главное, что отличает этих двух людей, – это то, как она ощущает себя в их присутствии. Сегодня вечером Луиза чувствовала себя неуверенно, неуютно, и смятение заставляло ее вести себя неподобающим образом – как злобную мегеру, если не сказать хуже. Она напоминает дикую волчицу по истечении брачного периода, которая готова огрызаться на всех, кто дерзнет к ней приблизиться. Закрытая, неприступная – а ей так хотелось снова стать открытой и искренней. Шарль говорил о ней, что она искренняя, открытая, умная, великодушная. Милая.

Она не понимала, что такого он нашел в ней, но стремилась всей душой к тому, чтобы стать действительно милой, доброй и сострадательной. Никто раньше ее так не называл, и все же что-то ведь побудило ее пашу назвать ее именно так.

Луиза знала, что умна. Это можно было считать скорее недостатком, чем достоинством. Значит, к последним относятся только искренность, открытость и великодушие. Итак, может ли она со всей искренностью объяснить, что с ней происходит сейчас? Почему она испытывает неловкость и смущение? Почему так не похожа на ту новую себя, какой она была на корабле? Сегодня вечером ей особенно хотелось исповедаться в темноте перед своим возлюбленным пастырем, рассказать ему обо всех своих печалях, тревогах, спросить его совета. Возлюбленный, ее друг и духовник – может, он помог бы ей взглянуть на ее страхи со стороны, и она посмеялась бы вместе с ним. Ее ведь беспокоит только одно – сегодня ночью она должна отдаться этому человеку.

«Отдать себя». Мысленно произнеся эту фразу, Луиза невольно содрогнулась. Эгоистка, а еще называет себя великодушной. Она ничего не хочет отдавать, она хочет только брать, владеть, окруженная заботливым вниманием князя. Она чувствует себя обделенной и покинутой. Одна, снова одна. Никто ее не понимает… Одиночество сделало ее несчастной, раздражительной и мелочной.

Луиза зачерпнула ложкой суп и усилием воли заставила себя сказать что-нибудь.

– Прекрасная погода, – пробормотала она. Князь удивленно посмотрел на нее – он не ожидал, что она затронет такую избитую тему, – потом кивнул:

– Да. У нас тут целый год великолепная погода, хотя осенью бывают дожди, обильные, но непродолжительные. В прошлом году дождь затопил поля роз, и посадки погибли.

– Неужели?

– Да.

В голове у нее было пусто.