Еще одна темная половина - Ашира Хаан (2020)

— Мммм… — я задумалась. Ну в теории конечностей хватит, но как-то это… — Ладно, отложим. А зачем вот это вот все происходит, что сейчас происходит?

Демон как раз стал двигаться быстрее и хаотичнее. Не так красиво, как раньше. Монахи смотрели уже напряженно, черный пес сжался и хвост его прятался между ног. Дымки вели себя как-то более хищно, они нападали, а не ластились. И вообще в воздухе росло напряжение, которое почувствовали даже насекомые — их треск постепенно стихал.

— Ему нужно много силы вместо той, что теперь у тебя. Его темный дар — власть над смертью. Вот он и собирается забрать то, что она забыла здесь.

— Власть над смертью?! Забыла?! — я даже не могла сформулировать вопросы, несколько потрясенная этой информацией. Как смерть может что-то забыть? — А зачем ему сила?

— Чтобы убить меня, — глядя на Демона, ответил мне Люций совершенно спокойно.

— Что?! Зачем?! — я всматривалась в его лицо, наивно пытаясь прочесть на нем — что? Увидеть ухмылку и понять, что это шутка? Но уж он-то умеет сохранять невозмутимость, если надо.

— Чтобы стать самым древним и сильным вампиром на свете, разумеется.

— Почему ты ему это позволяешь?

— Так интереснее! — вот теперь он снова смотрел на меня, и в черных глазах плескалось море безумия.

Мне стало неуютно. Что-то интересное для Люция обычно грозит большими неприятностями всему остальному миру. И если его попытка расшевелить один вампирский прайд — прямо скажем, не самый сильный, привела к тому, что было этим летом, чем же закончится сражение Люция и Демона? Для мира? Для людей?

И самое главное — для меня.

— Пиздец ты загрузилась, — посетовал Люций, встряхивая меня за плечи. — Смотри лучше шоу!

2.5 Когда ты немножко повелитель смерти и еще вампир

Но шоу я так и не видела. Я потеряла то зрение, что помог мне вытащить Люций, но и того, что вижу, мне хватает, чтобы не просить его еще раз проделать этот фокус с ладонью.

Я вжималась в в него спиной, надеясь, что он точно знает, что делает. И если что-нибудь пойдет не так — сумеет все исправить. Или хотя бы вытащить нас обоих. Еще старалась не пустить в голову мысль, что до сих пор он вполне успешно вытаскивал только себя самого.

И смотрела на Демона. Посреди полянки с нежной зеленой травкой, такой невинной, приличной и аккуратной. Такой — обыкновенной.

Если не помнить, как на ней кипит черная смола сливающихся черных дымков неупокоенных душ.

И желательно еще не обращать внимания на самого Демона, который вдруг остановился посреди очередного ловкого движения и вдруг упал на колени, выгнулся, беззвучно крича в небо, откинул назад вывернутые в суставах руки, изломанной фигурой отбросил черную тень, в которой что-то копошилась.

Не обращать внимания на собаку, которая пятилась от него, одновременно рыча, воя, пуская слюни и писаясь.

Не смотреть на монахов, застывших в ужасе на пороге храма. Их руки были сложены в странные знаки, но в жестах, в глазах, во всем языке тела не было ни капли уверенности, что это как-то поможет.

Не думать о небе, которое откликалось на немой крик Демона, собираясь всей ночной темнотой в одну точку и провисая почти до земли, словно что-то, сияющее темно-красным изнутри, грозило прорвать его ткань, вылиться и затопить все вокруг.

Не чувствовать спиной напрягшиеся и оледеневшие мышцы Люция, не слышать его хрип в один острый момент, когда казалось, что сейчас небо все-таки разорвется, разрезанное самим телом Демона.

Только я, кажется, единственная в мире, кто только видел это все, но не чувствовал, что происходит. Вот Демон-собака-монахи-небо-Люций — они видят, чуют, реагируют. А вот я — смотрю на них — и для меня это просто кино. Почти беззвучное, не считая выдоха Люция.

А потом Демон просто встал с травы и подошел к нам.