Мой милый враг - Конни Брокуэй (1998)

— О ком это вы? — спросил он.

— О лошадях. Они достались мне почти даром. Он насмешливо фыркнул:

— Я так и понял.

Эйвери хотел было следовать дальше, но она остановила его, потянув за рукав. Удивленный, он обернулся к ней, на лице его появилось настороженное выражение. В любое другое время она была бы уязвлена его насмешкой, однако на сей раз вопрос был слишком важным. Если ей не удастся унаследовать Милл-Хаус, ему придется взять на себя заботу ' о ее питомцах.

— Нет, вы не поняли. Если бы я их не купила, их либо отдали бы под нож мясника, либо продали по дешевке, чтобы они таскали плуги в поле или тяжелые повозки на городских улицах. Они же скаковые лошади! У них совсем другое сложение, более хрупкое. Не прошло бы и месяца, как их загоняли бы до смерти.

Эйвери снова усмехнулся.

— Это так несправедливо! Они служили людям верой и правдой. Не их вина, если им не удалось выиграть эти проклятые скачки.

Взгляд его был сосредоточен на ее пальцах, все еще цеплявшихся за рукав его пиджака. Покраснев, Лили отпустила его, разгладив оставшиеся на рукаве складки.

— Значит, вы держите у себя заведомых неудачников. — Голос его показался ей грубым и каким-то чужим.

— Вовсе нет, — ответила она. — Индия занимала призовые места чуть ли не на всех скачках в этом графстве, а один из моих меринов когда-то успешно выступал против самого Гладиатора.

— Примите мои поздравления.

— Оставьте этот ваш покровительственный тон, — отрезала она. — Я прекрасно знаю, какой ущерб наносит содержание этих лошадей моим финансам. Но во всяком случае, сейчас речь идет о моих финансах.

— А я и не предполагал ничего другого.

Эйвери откашлялся. Лили посмотрела в его необычные сине-зеленые глаза, пытаясь понять, говорит он серьезно или шутит, "однако в них не было ни следа насмешки. Напротив, они подозрительно покраснели по краям, а выступившая на них влага придавала им ослепительный блеск. И тут ее поразила внезапная догадка. Он был взволнован… нет, тронут до глубины души ее рассказом о лошадях. Девушка уставилась на него с нескрываемым изумлением.

— Не пора ли нам продолжить путь? — осведомился он тем же грубоватым тоном.

Эйвери наверняка должен был счесть содержание двадцати никому не нужных лошадей безумным расточительством. Однако он не стал с ней спорить, и только лицо его с опущенными уголками широких губ казалось непривычно грустным.

— Не хотите ли… — она заколебалась, — не хотите ли на них взглянуть?

Эйвери сдвинул брови, словно подозревая ее в каком-то бесчестном умысле.

— Нет. — Он снова откашлялся. — Нет. Думаю, нам лучше поскорее уйти отсюда.

Он пропустил ее вперед и поравнялся с ней, только когда они свернули с тропинки и углубились в сад. Старые, сучковатые ветки яблонь гнулись под тяжестью плодов. Пчелы лениво жужжали, снуя из стороны в сторону в теплой розовой тени, похожие на крохотных придворных в золотистых панталонах. Случайный порыв ветерка подхватывал тучи мелких цветочных лепестков, которые кружились в воздухе и падали им на головы, словно конфетти.

— Мне казалось, что этот сад гораздо больше, — заметил Эйвери.

— Он остался таким же, как и пять лет назад, — быстро ответила Лили.

Здесь, среди деревьев, его глаза казались темнее и глубже, приобретя оттенок дымчатого сине-зеленого нефрита.

— Я только хотел сказать, — он подобрал с земли сучок, — что когда я был ребенком, то воображал, будто этот сад тянется до самого моря. То был огромный неизведанный мир, в котором за каждым поворотом меня поджидали удивительные приключения. Робин Гуд, Ланселот — все они жили здесь, и я встречал их всех на своем пути.

Эйвери сделал выпад, как будто держал в руках шпагу. Быстро парировав мнимый удар, он шутливо отдал ей честь. Лили не задумываясь подобрала с земли тонкую веточку, на конце которой все еще виднелся хохолок из листьев, и подняла ее вверх.

— Защищайтесь, сударь!