Все на продажу - Кэндес Бушнелл

Несколько минут назад, оставляя машину в длинной цепочке автомобилей на безымянной задней улочке Истгемптона, он поклялся, что в последний раз опускается до подобных увеселений. (Он опять заблудился, потому что никто в Хэмптоне не мог толком указать направление, ограничиваясь подсказками вроде: «Это за „Эй энд Пи“», будто он знал, где находится «Эй энд Пи».) Наткнувшись на вереницу припаркованных машин, он поехал вдоль нее, еще не уверенный, что доберется таким образом до бейсбольного стадиона, злясь по пути, как бессмысленно складывается для него лето. Все уик-энды были плотно забиты встречами, вечеринками, торжественными церемониями (открытиями магазинов, кинотеатров, художественных выставок), и всюду надо было присутствовать обязательно, кровь из носу, как будто это делало тебя избранным. Но он повсюду сталкивался с одними и теми же людьми. Когда на протяжении одного уик-энда видишь на шести сборищах одни и те же лица, разговоры становятся нестерпимо банальными. Селден уже решил, что хэмптонский свет — как богатые детишки в дорогом летнем лагере, постоянно нуждающиеся в дурацких увеселениях.

Он примкнул к группе людей, пересекавших подобие школьных спортивных площадок. Селден был не против пообщаться, но предпочел бы проводить время с большей пользой. В Лос-Анджелесе, при всей грубости манер, если это можно было на звать манерами, общение все-таки способствовало успеху сделок и приятных знакомств, здесь же все сводилось к тому, чтобы тебя «увидели», как будто иначе ты провалишься сквозь землю. Бессмысленное времяпрепровождение! Сжимая бокал дешевого шампанского и рассеянно кивая, Селден сомневался, что всех этих людей интересуют красота, природа, истинные человеческие связи, а не просто случайные встречи в одних и тех же местах. Машинально называя имя очередной безликой молодой особе в черном, с блокнотиком и в наушниках, он пожалел, что не послушался внутреннего голоса и не выбрал прогулку на своей яхте.

Он непременно поднял бы парус, если бы не эта чертова Джейни Уилкокс, думал он, сердясь. Уже месяц он выставлял себя дурак дураком, стараясь бывать всюду, где

Бывала она, воображая, что, привыкнув к нему и узнав его получше, она оценит его по достоинству. Но Джейни его упорно отвергала, презрительно отвечая на его предложения поужинать вместе: «Что вы, Селден, ужин в субботу вечером в Хэмптоне в июне? У меня приглашения на четыре вечеринки!» Селден уже готов был смириться с мыслью, что она им не заинтересовалась и никогда не заинтересуется. Напрасно он целый месяц воображал, будто Джейни Уилкокс расцветет, если забрать ее из этого бессмысленного общества, ведь он почему-то наделял ее той же самой любовью к красоте и к искусству, которая была у него. Она могла подолгу (и на удивление разумно, учитывая отсутствие высшего образования) говорить о литературе, кино и живописи, но он уже догадался, что это никак не связано с подлинным интересом к искусству, что это вульгарный светский фокус, призванный привлечь к ней внимание и повысить ее рейтинг.

Торопясь вдоль изгороди позади основной базы, Роуз твердил себе, что напрасно теряет на нее время. В Нью-Йорке сотни утонченных молодых красоток, а он — завидный одинокий мужчина. Если Джейни Уилкокс ему не по зубам, то надо скорее продолжить поиск: наверняка его ждет находка не хуже, а то и лучше Джейни… Но характерный звук удара битой по мячу прервал его размышления, и он стал следить за мячом.