Опасная любовь - Сюзанна Брокман (2000)

— Это началось сразу после «Смерти в ночи», — продолжала она. — Сразу после того, как мы с Виктором поженились. Он наконец-то получил самостоятельную работу режиссера, а я вообразила, что тоже смогу получить нормальную роль, где не надо будет раздеваться. Но Виктор не стал меня снимать. Мой собственный муж первый сбросил меня со счетов. Но будьте покойны — он не забывал про меня, когда нужно было снимать любовные сцены. Когда это случилось в первый раз, Виктор долго мучился и был в полном отчаянии. Во всяком случае, так он сказал. — Она посмотрела на Джеда удивительно ясным, нормальным взглядом. Дэвид говорил, что могут быть периоды просветления, но это не значит, что ее можно предоставить самой себе. Она может выглядеть совершенно спокойной в одну минуту и биться в припадке в следующую. — Знаешь, после съемок в «Смерти в ночи» я плакала четыре дня, — призналась Кейт. — Я никогда не говорила Виктору, что меня тошнило от этого фильма. Но разве я могла ему признаться? И я ничего никому не сказала. Я просто стала корчить из себя разбитную девицу, которой нипочем целый день разгуливать голой перед толпой мужиков. Хотя внутри меня все переворачивалось. Мне как будто снова было двенадцать лет, только теперь я знала, что мальчишки за мной подглядывают. И теперь я сама получала за это деньги. Это было ужасно. Но как бы ни была ужасна эта «Смерть в ночи», работа дублером оказалась еще страшнее.

Она зажмурилась и потянулась всем телом. И Джед не удержался и залюбовался ею. Тогда, у Дэвида, он так и не успел насмотреться на нее. Он угадал, какая у Кейт чудесная кожа. И готов был на все, что угодно, лишь бы снова к ней прикоснуться. Она совсем не походила на современных красоток с накачанными бицепсами и твердыми, как гладильная доска, животами, не слезающими по полдня с тренажеров. Нет, она была восхитительно округлой и мягкой как раз там, где требовалось, и оттого возбуждала Джеда еще сильнее.

— Я перестала быть человеком. — Кейт говорила, не открывая глаз. — Меня использовали как набор красивых частей тела.

— Но почему ты проторчала там целых три года?

Кейт распахнула глаза и посмотрела на него. Черт побери, даже с мокрыми, спутанными волосами и размазанным макияжем она оставалась красавицей. Грустные синие глаза так и манили обнять ее и утешить. Но Джед помнил, что это не доведет до добра. Однажды прикоснувшись к ней, он уже не остановится.

— Первое время я старалась думать, что это тоже можно считать работой артистки. — В ее смехе снова зазвенели напряженные, истеричные ноты. — Но потом наш брак стал разваливаться на куски — и произошло это довольно быстро. Судя по всему, Виктор еще с детства выбросил из своего словаря понятие «верность». И я… наверное, не бросила эту работу, желая наказать себя. Или его. Или нас обоих — не знаю. Между прочим, я выросла в католической семье.

— Знаю. — Джед заставил себя улыбнуться.

Она уселась на кровати и жестом поманила его к себе.

Он наклонился, и Кейт зашептала ему в ухо:

— Я была тогда ужасно плохая. Я переспала со звукооператором, а он мне даже не нравился. — Ее глаза вдруг наполнились слезами. — И он не знал, как меня зовут. Он сказал: «Хочешь пива?» Я сказала, что хочу, хотя и так была пьяна, а следующее, что я помню, — мы у него в машине, занимаемся этим. Я даже не помню его имени… — Она обхватила голову руками и запричитала:

— О Господи…

— Не думай сейчас ни о чем, — сказал Джед, усаживаясь на край постели. — Это нехорошие мысли. И к тому же теперь это не имеет никакого значения. Ты стала совсем другой.

Она на миг затихла, но тут же снова покачала головой.

— Нет, не стала. Иначе как я могла переспать с тобой?

— Но ведь мы не были друг другу чужими. Мы были разумными, взрослыми людьми. Мы знали, чего хотим. Мы понравились друг другу и сознательно пошли на эту близость. И мы…

Кейт внезапно рухнула на кровать, молотя кулачками по стене.

— Джед! Стены!