Люсьен вернулся домой, так ничего и не узнав о местонахождении Наполеона. То, что Бонапарт ввел эмбарго во всех французских портах, препятствуя вывозу из страны товаров, людей и новостей, не предвещало ничего хорошего. Те немногие, кто знал хоть что-то, пришли к единодушному мнению, что основное сражение состоится со дня на день. Цены на лондонской бирже начинали бешено скакать, стоило лишь туда просочиться новым слухам.

Однако жизнь шла своим чередом, и сезон вступил в финальную, самую веселую и бесшабашную фазу. Даже новости, приходившие из Брюсселя, касались не только военных действий, но и особенно пышных балов и торжественных приемов. Бет казалось это кощунством.

Однажды вечером они отправились в театр «Друри-Лейн» на «Отелло». Бет посетила этот театр впервые, а потому все время вертела головой в поисках клеток с птицами, но так ни одной и не нашла. Возможно, в словах лорда Деверила вообще не было никакого смысла?

Яго в исполнении великого Кина обладал поистине убийственным коварством. Актриса, игравшая Дездемону, эфирное создание с длинными белокурыми волосами, рассыпавшимися по спине, поражала зрителей не только своей игрой, но и воздушным платьем, отливавшим серебром. Режиссер даже добавил к тексту пьесы несколько строк, чтобы подчеркнуть контраст между чернотой мавра и ослепительной белоснежностью его жертвы.

Бет всегда считала Дездемону очень интересным персонажем и искренне сочувствовала оклеветанной женщине, репутацию которой несправедливо запятнали. Впервые она подумала о том, что их судьбы схожи, с той лишь разницей, что она сама запятнала свою репутацию и теперь ей и маркизу приходится за это расплачиваться. Она невольно вздрогнула, вспомнив финал пьесы: Отелло душит жену в приступе слепой ревности. Какое счастье, что они с Люсьеном люди здравомыслящие, способные сдерживать свои эмоции.

Бет понравилась игра актрисы, которой удалось передать достоинство и ум ее героини. Бет заглянула в программку и выяснила, что актрису зовут мисс Бланш Хардкасл. В скобках после ее имени значилось: «Белая Голубка „Друри-Лейн“». Холодок пробежал по спине Бет, и она украдкой бросила взгляд на мужа. Он, похоже, был поглощен происходившим на сцене, но ничто в его лице не выражало личной заинтересованности. Что же все-таки имел в виду лорд Деверил?

По ходу пьесы Дездемона закружилась в танце, ее движения были грациозны и элегантны. Бет снова взглянула на мужа, и ледяной холод пробрал ее до костей. С его лица исчезла скука, глаза сверкали, губы улыбались. Он следил за каждым движением актрисы, он восхищался ее игрой — и не скрывал этого! Может быть, сегодня днем он пропадал здесь, в театре, а вовсе не ездил в клуб, чтобы узнать последние новости о Наполеоне? Тем более что он утверждал, будто ему так ничего и не удалось разузнать.

Бет снова перевела взгляд на воздушное создание, плавно скользящее по сцене. Она не может осудить мужчину, способного увлечься такой женщиной. Разве Бет Армитидж сравнится с Белой Голубкой, в любой момент готовой принять ее мужа в любовные объятия? Что связывает ее с маркизом, думала Бет, только супружеский долг. Он сам часто повторял эти слова. И если раньше ее это совсем не волновало, то теперь мысль о том, что она окажется на брачном ложе только во имя продолжения рода, показалась ей оскорбительной.

Может быть, вся его «чуткость», которую он проявлял, это всего лишь способ скрыть свое равнодушие к ней? В конце концов, в их последнюю ночь в Хартуэлле она ясно дала ему понять, что готова исполнить свой долг, и он мог бы помочь ей в этом, если бы любил ее…

Боль, пронзившая сердце Бет, была настолько сильна, что ей показалось странным, что Люсьен ее не чувствует. Но разве вправе она ожидать от него сочувствия в тот момент, когда любимая женщина завораживает его своим танцем?