Любовь игрока - Джо Беверли (1997)

Именно тогда она показалась ему весьма вульгарной. Нет, не манерами — несмотря на то, что она выросла в купеческой среде, она была воспитана, как леди, — а образом мыслей. Она действительно считала, что ее деньги могут купить его, могут купить любого мужчину, как раба.

Брайт шумно вздохнул. Он сам только что высокомерно предлагал Порции купить ее. Неудивительно, что она была так возмущена.

Зенон посмотрел на хозяина.

— Да, мой друг, — сказал Брайт. — Положение вещей скверное, но, может, это и к лучшему. Вряд ли она снова заговорит со мной, и это удержит меня от дурацких поступков. Будем надеяться, что дела ее братца утрясутся и она в ближайшее время уедет в свое поместье стоимостью в пять тысяч гиней.

Собака продолжала внимательно смотреть на него.

— Ты думаешь, мне их жалко? Ты же прекрасно знаешь, что пять тысяч для меня ничто. — Брайт вздохнул. — Давай скажем так: это слишком незначительная цена, чтобы оградить кого-то от еще более худших поступков, но все надо делать тайно. Сомневаюсь, что Порция возьмет деньги прямо у меня. Гораздо лучше, чтобы помощь пришла из-за карточного стола.

Брайт легонько щелкнул Зенона по носу и поднялся.

— Будем надеяться, что еще не перевелись жирные голуби, которых можно пощипать.

Глава 8

После еще одной неудачной встречи с лордом Брайтом Порция хотела только одного — никогда его больше не видеть. А для этого она должна поскорее покончить с делами и убраться из Лондона.

Она направлялась обратно к дому Форта, моля Бога, чтобы он уже оказался на месте. Если приехали слуги с его вещами, значит, и он не заставит себя долго ждать. Надменный швейцар был еще неприветливее и попытался захлопнуть дверь перед самым ее носом. Однако на этот раз Порция вела себя настойчивее, и ему пришлось провести ее в гостиную, чтобы она могла оставить Форту записку. Гостиная оказалась очень скромной — совсем не такой, какой они с Оливером себе представляли, — но по крайней мере там нашлись перо и бумага.

Руки Порции дрожали, и она никак не могла сосредоточиться.

Она думала о том, что не станет шлюхой даже за десять тысяч гиней, даже для Брайта Маллорена…

Порция перевела дыхание и постаралась взять себя в руки. Подозревая, что швейцар прочитает записку, как

Только закроет за ней дверь, Порция была немногословной. Она лишь написала Форту, что хочет увидеться с ним возможно скорее, и сообщила ему их адрес. Про себя она подумала, что Форт обязательно поможет им и они окажутся вне опасности.

Порция отдала записку слуге и поспешила домой, стараясь не думать о ненавистном ей человеке.

В квартире стояла тишина. Была уже вторая половина дня, и встревоженная Порция постучала в дверь комнаты брата.

— Убирайся! У меня разламывается голова!

— Может, тебе принести лекарство? — спросила она, удивляясь, сколько еще Оливер будет скрываться у себя.

— Нет. Спасибо, Порция.

Порция вздохнула и села читать Мильтона, но мысли ее были далеко: она продолжала думать о Брайте Маллорене.

Порция старалась припомнить его грубое поведение в Мейденхеде и сосредоточиться на сегодняшнем оскорбительном предложении, но почему-то перед ее глазами всплывало другое: Брайт успокаивает плачущую девочку.

Значит, он не так уж плох…

Громкий стук в дверь прервал поток ее путаных мыслей.

Слава Богу, должно быть, записка от Форта.

Порция распахнула дверь и увидела на пороге двух незнакомцев, по виду не похожих на слуг: один — высокий, смуглый, черноволосый, второй в обильно напудренном парике. Их можно было бы принять за джентльменов, если бы не неряшливая одежда и бегающий взгляд. Инстинктивно Порция начала закрывать дверь, но тот, что был повыше, удержал ее.

— Мы хотим видеть сэра Оливера Апкотта, — сказал он тоном хорошо воспитанного человека.

— Его нет дома.

— Нет? Вы удивляете меня.

— Почему?