Роковое сходство - Патриция Гэфни

Они ухватились за лестницу в одну и ту же секунду, навалились друг на друга, тяжело дыша и откашливаясь, цепляясь так крепко, словно опасность еще не миновала. Оба попытались заговорить, но дыхания не хватало. Тесно прижавшись друг к другу, они умолкли и долго оставались в неподвижности, даже когда способность дышать и двигаться наконец-то вернулась. Вода вокруг них успокоилась, застыла.

Анна уверяла себя, что все еще держится за Броуди только потому, что смертельная усталость не дает ей шевельнуться, хотя это была явная неправда: сильными, широкими движениями она раз за разом проводила ладонью по его спине. Его пальцы запутались в ее мокрых волосах, он крепко прижимался щекой к ее щеке.

Так прошло несколько минут, и в конце концов Анне показалось, что молчание становится нестерпимым.

– Какого дьявола? – спросила она. – О чем ты только думал?

Броуди лукаво улыбнулся. Ему никогда раньше не приходилось слышать от нее выражения вроде: «Какого дьявола?»

– Я, конечно, выставил себя последним остолопом, но ты же не станешь меня этим попрекать?

Закрыв глаза, Анна припомнила, как отчаянно он выталкивал ее из воды обеими руками.

– Нет, – прошептала она, – попрекать тебя я не стану.

Они замерли, прижавшись друг к другу, пока объединившая их близость не стала слишком опасной. Анна знала, как ее прервать, но ей пришлось преодолеть огромное внутреннее сопротивление, чтобы заговорить.

– Это произошло не случайно. Кто-то надпилил доску, проделал в ней дырки. Она сломалась, когда я подошла к середине.

Броуди отстранился от нее и заглянул ей в лицо. Его глаза сощурились и потемнели от ярости, рука, лежавшая у нее на затылке, сжалась так, что ей стало больно. Но гнев улетучился почти мгновенно, как только он понял, в чем дело.

– Нет, не случайно, но только ты тут ни при чем. Кто-то хотел убить меня.

Множество вопросов вертелось на языке, но Анна задала один, самый главный:

– За что?

Он лишь пожал плечами.

– Кто знал, что ты собираешься сюда прийти?

– Каждый второй на верфях.

Анна напряженно задумалась:

– Кто знал, что ты не умеешь плавать?

Броуди ответил не сразу. В сумерках было плохо видно, но она все равно догадалась, что он краснеет.

– Каждый второй, а может, и все вообще, – проговорил он сквозь зубы, отвернувшись от нее. – Я как-то раз упомянул об этом в разговоре с Доуэрти, а он рассказал всем, кому не лень было слушать. Это была самая смешная шутка на верфях: судостроитель, не умеющий плавать. Между прочим. Ник тоже не умел, – криво усмехнувшись, добавил он себе в оправдание.

Анна ничего не сказала, хотя мысль о том, что моряк, не умеющий плавать, – это еще более смешная шутка, пришла ей в голову сама собой.

– А как это получилось, что ты умеешь плавать? – ревниво, как ей показалось, спросил Броуди.

– Много лет назад у меня был доктор, считавший, что плавание может укрепить мое здоровье. Он называл это «терапевтическим воздействием».

Броуди обрадовался, когда Анна об этом заговорила. С того самого вечера, после лекции профессора Комстока, она ни разу не упоминала о перенесенной в детстве болезни, и он уважал ее упорное нежелание обсуждать свой недуг, но сейчас ему необходимо было задать вопрос.

– Как ты себя чувствуешь, Энни?

– Теперь уже хорошо.

– Я хочу спросить, как твои…

Он замялся: ему вдруг стало неловко выговаривать слово «легкие».

Анна догадалась, что он имеет в виду, и помедлила, пытаясь определить свое собственное состояние. Потом она рассмеялась.

– Мне холодно, я промокла до нитки и устала, но в остальном со мной все в порядке. Легкие у меня такие же здоровые, как у тебя. Между прочим, именно об этом я твердила всем вокруг на протяжении последних пяти лет.