Роковое сходство - Патриция Гэфни

Броуди рассеянно погладил ее по затылку, проводя пальцами, как гребешком, по шелковистым волосам.

– Это была безрадостная жизнь, – признался он после минутного молчания.

– Почему она не вернулась в Ирландию?

– Потому что семья не приняла бы ее обратно.

– О господи, Джон! А граф? Он вас так и не нашел, не приехал…

– Один раз приезжал. Сам я этого не помню, об этом потом рассказала мать. Он приказал ей вернуться назад. Она отказалась наотрез. Произошла страшная ссора. Он уехал, и больше они друг с другом не встречались. Всякий раз, как он посылал ей деньги, она возвращала их обратно. А потом у него появился законный наследник, сын от его второй жены, и тогда деньги и письма перестали приходить.

Анна опять положила голову на плечо Броуди и обняла его, стараясь не заплакать, хотя слезы то и дело наворачивались ей на глаза.

– Должно быть, вам пришлось очень нелегко.

– «Нелегко» – это не то слово. Эта жизнь убила ее, С тех самых пор я возненавидел отца.

Анна вздрогнула, словно ощутив ледяное прикосновение, и крепче притянула его к себе, чтобы согреть.

– Почему твоя мать не говорила Николасу то, что рассказала тебе? – спросила она, прижимаясь губами к ямочке у основания его горла.

Теперь уже ему пришлось щадить ее чувства, и он продолжил, тщательно подбирая слова:

– Когда отец нас бросил, для Ника это стало страшным ударом, Энни. Он все переживал тяжелее, чем я. Катастрофа разразилась так внезапно: только что мы жили безбедно и вдруг лишились всего. Наша мать не желала об этом говорить, никогда не объясняла, что случилось, хотя он ей покоя не давал – все время приставал с расспросами. Наша новая жизнь была ему ненавистна, он ужасно страдал и никак не мог смириться. Ему так много было нужно! Он хотел, чтобы у нас опять было все.

Броуди сделал паузу.

– Я думаю, она так и не сказала Нику, кто его отец, потому что боялась, что он отправится к графу и будет требовать у него денег. А она была очень горда: она бы этого не потерпела.

Глаза у Анны затуманились от слез. Она знала, что Броуди прав. Николас потребовал бы у отца денег, не считаясь ни с чем. Она спрятала лицо, чтобы скрыть боль, и ни о чем больше не спросила.

Молчание затягивалось.

– Тебе жаль его? – спросил наконец Броуди. – Ты на него все еще сердишься?

– Да, – ответила она глухо, не отрывая лица от его груди. – Я сержусь, и мне жаль его.

– Но, несмотря ни на что, он сумел получить образование и стать джентльменом, Энни, а я…

Анна вскинула голову, прервав его на полуслове. Ее глаза метали искры.

– Ты куда больше достоин звания джентльмена, Джон, чем «Николас Бальфур». Он не смог бы с тобой сравняться, даже если бы прожил до ста лет!

– Но он…

– Он был жуликом и вором. Вся его жизнь была ложью. Моя любовь к нему была каким-то наваждением, а он меня вообще никогда не любил.

– Я не могу его судить. Мне жаль, что он причинил тебе боль. – Броуди тяжело вздохнул и признался: – Я тоскую по нему.

Анна притихла, ощущая стук его сердца под своей ладонью. Когда она опять подняла голову, в ее лице больше не было гнева.

– Ну, тогда я его прощаю от всей души. Ради тебя.

Броуди притянул ее к себе и с благодарностью поцеловал.

– Когда я с тобой, я не чувствую боли, Энни. Ты делаешь меня счастливым.

– Я хочу сделать тебя счастливым.

Она сказала это шепотом и крепко зажмурила глаза, чтобы он не догадался, что она плачет. Она заставила его опуститься ниже на подушке и принялась целовать, пока огонь не охватил их обоих. Броуди ласкал ее с нежностью, а она его с отчаянным неистовством. Потом их поглотила страсть, они позабыли и о прошлом, и о будущем. Время перестало существовать, они превратились в единое целое.

Когда они разжали объятия, Джон смиренно попросил только об одном: чтобы она была рядом, когда он проснется утром. Анна обещала.

Глава 24