Роковое сходство - Патриция Гэфни

Анна проснулась вскоре после полудня. Убедившись, что в постели она одна, Анна помертвела от страха. В минуту она была уже одета. Дом как будто вымер, в гулкой тишине ее торопливые шаги на лестнице прозвучали слишком громко. В холле никого. Она метнулась в столовую. Пусто.

– Джон? – тихо позвала Анна.

Громко звать его по имени было опасно, к тому же в душе у нее нарастала паника; если бы она окликнула его, повысив голос, и не получила ответа, ей стало бы ясно, что случилось самое худшее.

В зимнем саду тоже никого не было. Анна вернулась в холл, пересекла его и заглянула в гостиную. Ни души. Боже милостивый! Она услыхала легкий шум за скользящими дверями библиотеки.

Это был Броуди. Он стоял, склонившись над большим письменным столом ее отца, и что-то торопливо писал на листке бумаги. Услыхав ее шаги, он выпрямился. Они сошлись посреди комнаты и обнялись, как будто после многомесячной разлуки.

– Я думала, тебя уже нет, – тихонько воскликнула Анна, обнимая его и поглаживая по спине.

– Нет, нет…

– Слава богу. Прошу тебя, не надо…

Анна в ужасе осеклась на полуслове: ее руки сомкнулись у него на спине под сюртуком, и пальцы невольно нащупали на пояснице рукоятку пистолета, заткнутого за пояс брюк. Не успел он ее остановить, как она вытащила пистолет. Тяжелый черный предмет показался ей отвратительным, она позволила Броуди забрать оружие. Он положил пистолет на стол у них за спиной. Только теперь Анна заметила, во что он одет: в самый старый, поношенный костюм Николаса, без галстука, без жилета. Она отступила на шаг назад, не веря своим глазам.

– Ты собирался уйти, ничего мне не сказав? Ты хотел просто написать мне записку и исчезнуть? Даже не попрощавшись?

Броуди обнял ее. Его рот был сжат в суровую линию.

– Нет. Мне бы следовало именно так и поступить, но я не смог.

– Но тогда…

– Я хотел написать записку Перлману. Всего несколько слов на прощание, просто в знак благодарности. Я не мог уйти, не повидав тебя.

– Ладно, – вздохнула Анна, снова обнимая его и мысленно дав себе зарок продержаться до конца без слез, чего бы ей это ни стоило.

Глядя в сад поверх ее головы, Броуди принялся тихонько гладить ее по волосам. За окном сеял мелкий, уже вполне осенний дождь.

– Ты во мне разочарована из-за того, что я убегаю?

Анна посмотрела на него в недоумении.

– Я же дал им слово, что вернусь обратно в Бристоль, когда все закончится. А теперь…

– Чтобы тебя опять упрятали в тюрьму? Нет-нет, я даже думать об этом не хочу!

– Но я же обещал!

– Но ведь ты невиновен! Где же справедливость? Сделка с самого начала была нечестной. Они не имеют никакого права тебя принуждать. Им даже упрекнуть тебя не в чем! Они сами совершили ошибку, и ты не обязан за нее расплачиваться.

Броуди облегченно вздохнул и крепко обнял ее: он боялся, что она сочтет его нечестным. Но он не желал отправляться в тюрьму за то, чего не совершал, и даже подумать не мог о том, чтобы всю жизнь просидеть в камере, зная, что где-то совсем неподалеку живет Анна. Это была бы слишком большая жертва, о каких бы высоких принципах ни шла речь.

Он сжал ее холодные руки.

– А теперь послушай меня внимательно. Как только я уеду, ты должна немедленно известить Дитца. Немедленно, поняла?

– Нет, Джон, тебе понадобится время. Мне бы следовало выждать хоть один день…

– Мне не понадобится время. Извести его сразу же, тогда он поверит, что ты ничего не знала заранее. Не спорь! – воскликнул он, крепко сжимая ее руки. – Между прочим, это ему понадобится время, чтобы придумать, как объяснить мою смерть. Вернее, смерть Ника. Наверняка он предпочтет сказать, что это случилось вне дома, без свидетелей, не у тебя на глазах. Поэтому…

– Куда ты поедешь?

Броуди ласково погладил ее по щеке:

– Тебе лучше не знать.

Анна закрыла глаза:

– О господи!