Роковое сходство - Патриция Гэфни

Анна села возле лампы под расшитым стеклярусом абажуром с бахромой и принялась за книгу, прекрасно сознавая, что о сне нечего и думать. Через несколько минут она поняла, что чтение нисколько ее не занимает. Она заявила Броуди, что ей не о чем волноваться, но вряд ли он был настолько глуп, чтобы ей поверить.

Они провели в Риме три дня: обедали в живописных ресторанчиках, осматривали достопримечательности, посещали картинные галереи, делали вид, что они молодожены, но постоянно находились под присмотром Эйдина или Билли Флауэрса.

По мере приближения срока встречи с таинственным мистером Грили нервы у нее натягивались, как готовые лопнуть струны. Она требовала, упрашивала, наконец, принялась умолять Эйдина разрешить ей поехать с ними, но он остался глух ко всем ее призывам и заклинаниям. Николас ни за что не взял бы ее с собой, возражал адвокат, он оставил бы ее в Риме, сославшись на какие-нибудь дела, требующие его неотложного присутствия в Неаполе; он сделал бы все возможное, лишь бы удержать ее подальше от Грили и «Утренней звезды».

Анна, разумеется, отвечала, что все это вздор, потому что никакой встречи не будет, на рейде в заливе Неаполя нет ни одного корабля, построенного на верфях Журдена, и никакой незаконной сделки с деньгами в обмен на военное судно не предвидится. О’Данн сказал ей, что она, несомненно, права, но от своих планов не отклонился ни на дюйм.

Она захлопнула книгу и прижала ее к груди, глядя в никуда. Маддалена, немолодая экономка итальянского графа, проживавшего на вилле только в разгар светского сезона, просунула голову в дверь:

– Permesso, signora? Posso aiutaria? <Разрешите, синьора? Могу я вам помочь? (ит.)>

– Нет, спасибо, Маддалена, мне не нужна помощь. Почему бы вам не лечь? Уже поздно.

– Да, синьора, вам тоже пора. Спокойной ночи.

– Buona notte <Спокойной ночи (ит.).>.

Женщины обменялись сердечными улыбками. Каждая знала лишь по нескольку слов на языке другой, но им этого вполне хватало, чтобы объясниться друг с другом.

Тяжело вздохнув, Анна откинула голову на спинку кресла. Глаза она держала открытыми, потому что стоило ей их закрыть, как перед ней появлялось лицо Броуди. Он оказался верен своему слову и все время после визита Миддоузов держался от нее на расстоянии. Она вспомнила, как он сказал ей об этом и как в первый момент на нее совершенно неожиданно обрушилось разочарование.

Слава богу, с тех пор у нее было время одуматься, и теперь она ничего не испытывала, кроме облегчения, потому что Броуди все-таки решил вести себя с ней, как подобает джентльмену по отношению к леди. Однако внутренняя честность не позволила ей бесконечно скрывать от себя правду: в тот вечер она очень хотела бы, чтобы он отнесся к ней как мужчина к желанной женщине.

Анна встала и принялась беспокойно расхаживать взад-вперед по турецкому ковру перед громадным письменным столом в стиле рококо. Разве можно вести себя так глупо? И рискованно. Не говоря уж о том, что такое поведение неприлично и противоречит всем понятиям о чести и морали, которым ее учили с детства.

Были у нее и более эгоистические соображения: она боялась боли, которую мог бы причинить ей затеянный наспех и украдкой роман с мистером Броуди. Ведь что бы ни случилось в Неаполе, через несколько дней он все равно уедет. Для него эта связь оказалась бы всего лишь очередной интрижкой, а ей за свою опрометчивость пришлось бы расплачиваться всю жизнь. Поэтому Анна была ему благодарна: он повел себя как порядочный человек и все расставил по своим местам. Как ни странно, она вовсе не была уверена, что сумела бы сделать это сама.