Анжелика и её любовь - Анна Голон, Серж Голон

— Увы, здесь время от времени случаются подобные неприятности. Англия и Франция никак не могут договориться, кому же из них принадлежит Мэн. Нам, поселенцам, это дает возможность мирно трудиться, однако время от времени правители Квебека платят пограничным племенам, чтобы они устроили набег и изгнали бледнолицых, которые обосновываются здесь без соизволения короля Франции. Англия поступает так же, но ей труднее найти сообщников, так как я заручился поддержкой Массава, великого вождя могикан. Тем не менее, ни один бледнолицый из большого леса не чувствует себя в полной безопасности от резни, которую может учинить любое из рассеянных здесь племен.

— Прекрасно, — саркастически заметил Маниго. — Вы восхваляли прелести и богатства «ваших» владений, но позабыли сказать об опасностях, которые нам здесь угрожают и о том, что нас могут перерезать полуголые дикари.

— Кто сказал вам, господа, будто на земле есть место, где человек не вынужден сражаться, чтобы сохранить жизнь? Рай земной давно уже не существует. Единственная свобода, которая доступна человеку, — это право выбирать, как и почему он хочет жить, бороться и умереть. И древние иудеи сражались во главе и Иисусом Навином, чтобы обрести землю обетованную.

Он повернул лошадь и растаял в сумерках.

На закате по небу поплыли опаленные облака, подобные дыму от огромного пожара на бледно-перламутровом фоне.

Море было цвета темного золота, а черные острова множились, как стая акул, плывущая к берегу.

Подошедший Кроули предложил воспользоваться последними лучами солнца, чтобы выставить сторожевые посты и часовых.

— Выходит, разговоры об индейцах — это серьезно?

— Все может случиться. Уж лучше знать об этом и быть настороже, чем проснуться со стрелой между лопатками.

— Я думал, он шутит, — задумчиво произнес Маниго, глядя на оружие у своих ног.

Пастор Бокер стоял с закрытыми глазами, будто громом пораженный.

— Он шутит, но он знает писание, — пробормотал он. — Его шутки заставляют о многом задуматься. Братья, а заслужили ли мы землю обетованную? Чем роптать на Господа за ниспосланные нам испытания, не лучше ли их принять, как справедливое искупление грехов наших и цену, которой нам предстоит оплатить нашу свободу?

Анжелика прислушивалась, как стихает в ночи стук лошадиных копыт. Дыхание ветра и моря. Тайна ночи над неведомой землей и ее опасностями.

Те, кто бодрствовали в ту ночь, прислушиваясь к малейшему шуму, были удивлены внезапно снизошедшим покоем. Тревога и сомнения оставили их. Ответственность за этот клочок земли, где они только что возвели свои ненадежные убежища, вдруг придала им уверенность. Держа руку на дуле мушкета, вперив взор во тьму, протестанты сменяли друг друга на постах часовых, и их суровые фигуры вырисовывались у костров рядом с завернувшимися в меха охотниками. Своими цветистыми и живописными речами трапперы приобщали их к окружавшему их полудикому миру. Ларошельцы начинали забывать о прошлом.

До утра тревоги так и не было, и это было воспринято чуть ли не с досадой.

Анжелика попросила разрешения взять лошадь, чтобы съездить в Голдсборо.

Пожалуй, ей больше всех было не по себе. Ее муж так и не призвал ее к себе. Приехав накануне, он даже не пытался ее увидеть и не спросил о ней. Он то обращался с ней фамильярно, как сообщник, то предоставлял ей полную независимость.

В сущности, такое поведение было неизбежно, пока окружающие не знали об узах, которые их объединяют. Но Анжелика начинала терять терпение. Отчужденность Жоффрея де Пейрака была ей невыносима. Ей было необходимо видеть и слышать его.

Кроули напомнил ей об йндейцах-кайюгах. Но она лишь пожала плечами. Индейцы кайюги! В том мрачном расположении духа, в котором она пребывала, она готова была обвинить Жоффрея в том, что он воспользовался этим предлогом, чтобы держать ее в отдалении.

— Хозяин запретил кому бы то ни было удаляться от лагеря Шамплена.