Экстаз - Николь Джордан

— Я знаю, что не должна позволять себе расстраиваться. Ведь мы заключили настоящий брак по расчету и по его условиям муж имеет полное право иметь любовницу и даже целый гарем.

— А жена?

— Жена тоже вполне свободна. Если она этого хочет.

Джереми улыбнулся.

— Глядя на тебя, дорогая, — сказал он, — я не могу ни на минуту усомниться в том, что, стоит тебе захотеть, и все на свете Лассетеры будут у твоих ног.

Картина, нарисованная ее собеседником, была приятна, однако действительность намного печальнее. С этой мыслью Рейвен опять устремила взор на Келла, продолжавшего находиться в отдалении, и поймала его ответный — недовольный, даже осуждающий — взгляд. В чем дело теперь? Он все еще не может простить ей появление герцога Холфорда или, быть может, его недовольство направлено сейчас на другого представителя высшего общества — бесшабашного, всегда приветливого Джереми? Если так, почему бы не подразнить его немного? Если он позволяет себе вести интимный разговор при всех с Эммой Уолш, почему бы ей, Рейвен, не проделать то же самое с ее другом Джереми?

Она повернула к нему голову и одарила его приветливой, обворожительной улыбкой.

— То, что вы сейчас говорили, понравилось мне, — игриво сказала она. — Не могли бы вы дать несколько дельных советов, как привлечь мужа к ногам жены?

Он рассмеялся.

— Не думаю, что тебе нужны учителя или советчики. При твоем успехе в прошлом сезоне…

— Честное слово, не знаю, почему так получилось.

— Именно потому, что не знаешь, дорогая. Это означает, что ты предельно естественна. И если прибавить к этому твою привлекательность…

Она замахала руками.

— Не надо больше, Джереми! А то я совсем задеру нос.

— Хорошо, умолкаю. Но если ты спросила серьезно, то легкая игра в соблазнение не противопоказана и с мужем. — Он посмотрел в сторону игроков. — Пойду-ка посмотрю, как там Холфорд, не проигрался ли в пух и прах.

Джереми направился к игровому столу.

Оставшись одна, Рейвен, к ее собственному удивлению, всерьез задумалась над полушутливым советом, который ей дал на ходу ее видавший всяческие виды приятель.

Хотя воспитывалась она отнюдь не в строгих правилах, но все же усвоила ряд простых нравственных наставлений, которым старалась следовать. Среди них были такие, что не позволяли прибегать к обману, особенно если это касалось чувств. С другой стороны, за время пребывания в Лондоне она окунулась в атмосферу, достаточно густо пропитанную обманом, ложью, открытым и подспудным недоброжелательством, лицемерием и уже не была той доверчивой, наивной девушкой, мечтавшей о призрачном возлюбленном. Не говоря уже о том, что теперь она стала женщиной, и, насколько поняла, женщиной, желанной для многих мужчин… Кроме одного. Если он, конечно, не притворщик. Впрочем, зачем ему притворяться? Напротив, судя по его поведению в обществе, это человек излишне прямой и откровенный, себе во вред…

О чем они так долго могут разговаривать? — подумала она, глядя на Келла и Эмму, которая звонко рассмеялась в ответ на какие-то его слова. И он смеялся вместе с ней. Нет, Рейвен не помнила, чтобы хоть один раз он сказал ей что-то смешное, пусть совсем банальное, но что-то, вызывающее у нее веселый, непринужденный смех…

«Стоп! — сказала она самой себе. — Да ты просто ревнуешь его. Глупо, идиотски ревнуешь. Тебе должно быть стыдно перед собой». Однако руки ее сжимались в кулаки, она уже не могла устоять на месте и двинулась туда, где находился Келл. Прежде чем поняла, что происходит, она уже стояла перед ним и говорила сквозь сжатые зубы, не узнавая своего голоса:

— Могу я отвлечь вас на пару слов, многоуважаемый супруг?

Келл приоткрыл рот от удивления, приветливая улыбка застыла у Эммы на губах. Она вопросительно взглянула на Келла, тот кивнул, и Эмма с легким поклоном удалилась.

Не давая Келлу возможности обрушить на нее свое негодование, она сразу же заговорила: