Любовь бродяги - Эми Фетцер (1998)

И тут, резко приподняв ее, Рэмзи слился с ней воедино. Пенни вскрикнула и, обхватив его шею руками, крепко прижалась к нему. Улыбка чувственного удовольствия застыла на ее губах. В то время как тело быстро двигалось в стремительном ритме жаркой любовной страсти. О'Киф не отрываясь смотрел в ее горящие изумрудным огнем, полные неги глаза. Теперь он как никогда понимал тех неистовых в своих желаниях мужчин, что, сражаясь на дуэли, погибают из-за любви к одной-единственной женщине.

Вдруг мышцы Пенелопы напряглись, бедра сжались вокруг его тела, и Рэмзи, позабыв о себе, сосредоточил все свое внимание на ее удовольствии. С силой притянув к себе, он крепко обхватил Пенни руками. Она застонала, извиваясь и дрожа, и ритм ее дыхания стал созвучен его сердцу.

А через минуту, счастливая и утомленная, она уже лежала в его объятиях, и О'Киф ласково гладил ее по спине, тихо шепча на ухо нежные слова.

— Я люблю тебя, — сказал он чуть громче, целуя теплую мягкую ладонь.

— За что? — лукаво улыбнулась она.

— За то, что ты — это ты. Мне не нужны специальные поводы для того, чтобы любить тебя.

— Неужели? — вновь улыбнулась она, нежно поцеловав его в щеку.

— Впрочем, — усмехнулся он в ответ, — одно твое достоинство несомненно. Это великолепная, прекрасная грудь, какой я не видел до этого ни разу.

— Не сомневаюсь, — проворковала Пенелопа, когда Рэмзи провел ладонью но ее соскам.

— Это оттого, что ты весьма успешно совмещаешь занятие любовью с опустошением кухонных шкафов.

— А как же! — засмеялась она. — Кстати, не пора ли приступить к выполнению второго пункта нашей программы и заглянуть на кухню.

— Опять?

Пенни усмехнулась и, быстро поднявшись с дивана и прихватив лежащий рядом халат, исчезла за дверью, оставив взъерошенного и растерянного О'Кифа в одиночестве. Но не успел он задуматься о том, куда она пропала, как Пенелопа вновь показалась на пороге комнаты с увесистым подносом в руках. На нем в живописном беспорядке располагались прохладные баночки пива, мягкие булочки, пакетики картофельных чипсов и большая миска с кукурузными хлопьями. Пенни предложила Рэмзи кукурузу, но он состроил недовольную гримасу.

— Тоже мне пища, — проворчал он. — Фураж для странствующих монахов и их лошадей.

— Ха-ха-ха! — счастливо засмеялась она. — На монаха ты действительно не похож.

— Разрешите подняться на борт! — крикнул О'Киф, стоя у края причала.

— Разрешаю! — раздалось откуда-то сверху, и Рэмзи с улыбкой взбежал по спущенному на пристань трапу, с радостью ощущая под ногами знакомую с детства зыбкую дрожь морского судна.

Корабль, на который он поднялся, был не из самых значительных. Шестидесяти футов, двухмачтовый, с малой осадкой, наподобие шлюпа, он носил странное имя «Аннора». Непохожий на другие суда, находящиеся в гавани, которые почти все были сделаны из белого стекловолокна, этот крейсер, как назвал его рабочий на пристани, являл собой прекрасный образец человеческого мастерства и таланта. Темное дерево его бортов матово отсвечивало на солнце, навощенная и отполированная палуба блестела, перила и перегородки сияли чистотой. Новая желтоватая медь красовалась на шкивах и лебедках, светло-коричневые паруса были плотно скручены и стянуты толстыми кожаными ремнями.

Ступив на палубу, Рэмзи сразу же почувствовал, себя как дома. «Хорошее место для молодой жены», — подумал он, ныряя под нависшие над головой снасти. Остановившись у левого борта, он принялся терпеливо ждать, стараясь ничем не выдать своего волнения. Через минуту в проходе между поручнями и рубкой показался стройный немолодой мужчина и, остановившись неподалеку, внимательно посмотрел на О'Кифа. Рэмзи в свою очередь с любопытством рассматривал незнакомца, поражаясь его удивительному сходству с Дэйном.

— Это вы хотите купить мою компанию? — наконец спросил хозяин судна, и в его голосе послышалась досада.

— Да, я, — ответил О'Киф. — Меня зовут…