Смятение сердца - Эми Фетцер (1997)

Тлеющие в камине угли почти совсем угасли, единственная недогоревшая головня распалась пополам, разбросав искры и пепел. Сэйбл открыла глаза и повернулась на спину. Она не спала ни одной минуты с тех самых пор, как Хантер ушел в неизвестном направлении.

«Если бы ты мог знать, как мне жаль!»

Горькое признание, сделанное под влиянием винных паров, заставило Сэйбл еще раз оценить размеры и последствия ее обмана. Она раскаивалась всем сердцем, понимая теперь, что он станет и впредь мучить себя. Так будет до тех пор, пока она лжет.

И еще одно откровение было ей дано в эту ночь. Сэйбл и прежде понимала, что Хантер мечется между двух огней, но только теперь впервые заглянула в бездну, в которую он погружался. Голос желания и голос совести брали над ним верх попеременно, они раздирали его, эти две могучие и противоположные силы. То есть это он считал их противоположными, искренне веря, что желает замужнюю женщину.

К запаху винных паров, доносящемуся со стороны Хантера, примешивался аромат слишком сладких духов. Точно так же к ревности Сэйбл примешивалось раскаяние. «Я сама виновата толкнула его в чьи-то объятия», — думала она.

Хантер спал на спине, слегка повернув голову в ее сторону. Влажные волосы завились своенравными кольцами на его лбу и шее, на фоне подушки они выглядели кромешно-черными. Линия рта, обычно язвительная и злая, приняла неожиданно мягкий, слегка обиженный изгиб. Неужели каждое слово из того, что он только что сказал, было правдой? Так ли это? Что, если он желает ее потому только, что не может получить? Допустим, они станут любовниками… Надолго ли? Куда это заведет каждого из них?

Сэйбл поежилась. Месяцем раньше ей в голову не пришло бы размышлять над подобной возможностью. Кроме того, она не верила, что, отдавшись Хантеру, раз и навсегда избавит его от страданий. Что-то более давнее, глубоко скрытое, грызло и подтачивало его. Какая-то язва души. Он был непредсказуем, циничен и неразборчив в средствах.

Как каждой женщине, Сэйбл хотелось, чтобы избранник претендовал на роль мужа, а не просто любовника. Хантер о браке даже не помышлял, и это унижало ее. И все же…

Любовник. Любовница.

О чем она думает, Господи Боже! (Сэйбл поглубже зарылась под одеяло, досадливо сдвинув брови.) Конечно, она живет сейчас так полно, как никогда прежде, но эта полнота чревата неприятными последствиями. Например, утром их обоих могут арестовать. И даже если публичный скандал не разразится во всей полноте, слухи все равно просочатся. Ей грозит участь презираемого светом создания. Что же тогда? Состариться, вспоминая о несостоявшемся романе? Не лучше ли поддаться искушению и сорвать запретный плод? Любовники.

В этом слове было сладкое бесстыдство, оно навевало образы, от которых по всему телу шел жар: тела, сплетающиеся на смятых простынях, белое и смуглое… Страстный шепот, прикосновения, заставляющие содрогаться от наслаждения…

Сэйбл опомнилась.

Она мечтала сейчас о человеке, который жил только наполовину… нет, на сотую, тысячную часть.

Кажется, ей удалось задремать, потому что сдавленный крик разметал какие-то размытые образы. Вначале Сэйбл решила, что крик — часть ее сна, но потом осознала, что матрац колеблется.

Она посмотрела в сторону Хантера. Тот бился на кровати в чем-то вроде судорог. Расстегнутая рубашка скомкалась под спиной, тело покрывала даже не испарина, а крупные капли пота, соскальзывающие по бокам. Сжав кулаки, Хантер размахивал в воздухе руками, словно отражая удары невидимого противника.

«Так бывает, если ему удается по-настоящему заснуть».