Смятение сердца - Эми Фетцер (1997)

Что она делала с ним! Впервые в жизни Хантер не жаждал утолить страсть. Наоборот, он хотел, чтобы это продолжалось, чтобы его возбуждение достигало вершин, которые до сих пор не были ему знакомы.

Порыв ветра пронесся по поляне. Лошадь негромко заржала под деревьями. Ни один из них не слышал и не видел ничего вокруг.

Сладостное безумие охватило Сэйбл. Что-то вело ее незримой рукой, и разум не был нужен на этой дороге. Его ладони были на ее теле, казалось, сразу везде: на груди, на бедрах, между колен. Рот не принадлежал больше ей, он был его, и она не мешала ему странствовать где придется. Язык касался зубов, трогал внутреннюю поверхность губ, вызывая странную щекотку, почему-то отдающуюся между ног. Она почувствовала, что подол юбки ползет вверх по ноге. Холодный воздух коснулся колена, потом бедра… Она содрогнулась от сладкого сознания собственного безрассудства.

«Когда все кончится, она возненавидит тебя».

Хантер опомнился. Он почти потерял голову и теперь вернулся к действительности стремительно и болезненно. Кто говорил с ним? Совесть? Рассудок?

— Ты целуешь своего мужа так же, как и меня? — спросил он громко, не давая себе времени передумать. Лучше бы ему умереть, чем так обижать ее!

— Кого? — переспросила Сэйбл, отстраняясь, но не торопясь открыть глаза.

— Я говорю о твоем муже, отце Маленького Ястреба. Помнишь его? Мне вдруг стало интересно, как ты ведешь себя с ним.

Сэйбл показалось, что в прекрасную страну, где она пребывала, протянулась грубая рука и выдернула ее одним бесцеремонным рывком. Она открыла глаза, по-совиному мигая, ненадолго полностью потерявшая ощущение реальности. Потом пришло понимание.

— Негодяй! — крикнула она, отбросив руки Хантера и судорожно одергивая юбку.

«Ну же, сделай ей еще больнее! Нанеси ей такую обиду, чтобы она никогда больше не уступала тебе!»

— Если я негодяй, то ты маленькая сучка, которая явно не впервые наставляет мужу рога, — парировал Хантер.

Рука Сэйбл сама собой поднялась для пощечины, но она сделала медленный глубокий вдох и заставила себя опустить ее. Как же можно после всей этой нежности и страсти вдруг так унизить ее? Он ведет себя так, словно перед ним шлюха из борделя!

— Мне ничего не оставалось… — начала она, едва в силах шевелить губами.

— …как подчиниться? Я это уже слышал. — Хантер придвинулся к самому ее лицу, не обращая внимания на боль в боку. Он отдал бы все, чтобы поцелуями стереть слезы с ее глаз, но вместо этого добавил насмешливо:

— Можешь продолжать в том же духе и валить всю вину на меня, но мы оба понимаем, что к чему. Когда ты снова окажешься в постели с мужем и обхватишь его ногами, ты вспомнишь меня и насладишься вдвойне.

Он видел, что каждое слово обжигает Сэйбл, как удар бича, и с ужасом думал о том, что сам, своими руками убивает надежду на счастье. Единственное, что давало ему силы говорить, было горькое чувство правильности своего поступка.

— Да вы просто низкий, подлый развратник! И что еще хуже, вы лицемер! — крикнула Сэйбл, в ярости не заботясь о том, что может разбудить Ноя. — Вы мне противны! У вас не больше моральных устоев, чем у бродячего кота! Впредь прошу помнить, что я-то не бродячая кошка, мистер Мак-Кракен.

И она пошла прочь.

Хантер не удерживал ее.

«Держись от меня подальше, Сэйбл. Ради собственного блага держи свою ненависть наготове, как оружие».

Она сумела приоткрыть дверь, которую он захлопнул много лет назад. За этой дверью таилась худшая сторона его личности — узница, жаждущая вырваться на свободу. Сэйбл стояла сейчас, вставив в щель свою маленькую ногу и тем самым не давая двери закрыться. Она не понимала, от чего находится так близко. Неужели ей не было страшно рядом с мужчиной, который не постыдился посягнуть на чужую жену?