Одинокий волк - Патриция Гэфни

Майкл порадовался этому легкомысленному смеху, потому что внутри у него происходило что-то странное. Или должно было произойти. Он ждал чего-то и ничего не делал, чтобы остановить неумолимый ход событий, а тем временем в душе у него поднимался, заполняя все уголки, липкий тошнотворный страх. Какое-то необъяснимое опасение, ощущение жути, напоминавшее смертельно острый голод. Он улыбался, отвечал Филипу и Сэму, когда они заговаривали с ним, но ему казалось, что они обо всем догадываются. Ну, может, не обо всем, но кое о чем. Когда они купили еды у разносчика и отнесли ее за стол, стоявший под деревьями, чтобы поесть в прохладной тени, Майкл не смог проглотить ни кусочка. В горле у него стоял ком, от одного вида пищи ему делалось дурно.

– Куда мы дальше пойдем? Можно пойти в павильон со змеями. Филип скорчил гримасу.

– Вы идите, а я подожду снаружи.

– Филип боится змей, а я не боюсь. Я маленький, но я змей не боюсь, а он уже взрослый – и боится.

– Я бы не сказал, что я их боюсь. Я питаю к ним отвращение. Я питаю отвращение ко всем скользким тварям. А что? По-моему, это вполне понятно.

Майкл ничего не сказал, никак не выразил свое мнение. Куда бы они ни пошли дальше, будь что будет. И если это будет то, чего он больше всего боялся, – что ж, так тому и быть.

Его худшие опасения сбылись.

«ДРУГИЕ ПЛОТОЯДНЫЕ» – гласил указатель.

– Это значит, что они хищники. Мясом питаются, – объяснил Филип, пока они шли по дорожке к скопищу невысоких строений и небольших огороженных загонов. Сэм вспомнил лис, которых видел в прошлый раз.

– Давайте зайдем сюда, – предложил он. Хотя кровь начала болезненно пульсировать в висках у Майкла, он позволил мальчику втянуть себя через открытую дверь в приземистое каменное здание, где запах тупого, безнадежного заточения висел в воздухе, как дым.

Тут даже клетки не было, не было никаких решеток. Лисы обитали за стеклянной стеной в ярко покрашенном квадратном ящике. На полу, устланном засохшим мхом, лежало бревно. Вдоль всей задней стены тянулось длинное окно.

– Вот одна, – Сэм указал на комок грязного серого меха, свернувшийся и частично скрытый бревном. – Интересно, это та же самая? В прошлый раз я ее рассмотрел. Она подошла к стеклу и посмотрела на меня.

Он постучал по стеклу костяшками пальцев.

– Не делай так, – сказал Майкл, и Сэм взглянул на него с любопытством. Только очень пристально вглядываясь, он мог различить легкое движение: едва заметный подъем и опадание меха над плечами на холке животного. Если бы не это, он сказал бы, что лиса мертва. Мертва уже давным-давно: ее редкий мех утратил цвет и блеск. Одна ли она в стеклянной клетке? Майкл не замечал никакого другого шевеления вокруг. Может, они проводят в спячке круглый год? Что еще им тут делать? У лис было два основных занятия: бег и рытье нор. За стеклянной стеной этой конуры всегда царил день. Уж лучше им умереть. «КУНИЦА», – было написано на следующей клетке.

– Это она? – Сэм прижался носом к запотевшему стеклу. – Мне кажется, она шевельнулась. Видишь ее? Она коричневая.

– Куница, – еле слышно прошептал Майкл.

– Они питаются белками, – прочитал Сэм разъяснительную надпись, – и мышами.

И птицами. Они перебирались с дерева на дерево ранним утром или на закате, проделывали многие мили по деревьям, играя и отыскивая себе пищу. По каким-то необъяснимым причинам они явно предпочитали облачные дни.

– Они скучные, – решил Сэм и двинулся дальше. Илька, он же пекан-рыболов, ласка, американский длиннохвостый горностай, скунс. Енот. Барсук.