Горизонты любви - Барбара Картленд

— Помнится, я видел его несколько лет назад в Каире, — прозвучало в ответ, — но он сказал, что ему там не нравится, и уехал на следующий день.

Айна улыбнулась. Это было так похоже на ее отца.

— Айна, это — князь Иван Романовский. Не знаю, помнишь ли ты вашу поездку в Египте?

— Конечно, помню, — ответила Айна. — Мне ведь было уже лет десять. Папе тогда все не нравилось, потому что верблюд наступил на два его холста и съел краски!

— Какая катастрофа, — заметал князь. — А часто ваш отец рисовал вас?

— Только когда никого другого не было под рукой, — улыбнулась Айна. — Он говорил, что я плохая модель, потому что не способна постоять смирно.

— Думаю, ни один художник не смог бы пройти мимо вас.

На протяжении этой беседы князь не выпускал ее руки.

Его хватка была крепкой и властной, и, высвободив наконец руку, Айна подумала, что не хотела бы снова ощутить эту хватку.

Ничего предосудительного она не заподозрила, но у нее появилось ощущение, словно он без разрешения вторгся в ее мир.

— Мы должны поговорить о вашем пребывании в Египте. И мне интересно, где еще вам приходилось бывать.

— Но мы с отцом побывали во многих странах!

— Я готов слушать, как бы много их ни оказалось.

Его манера разговаривать с ней насторожила Айну. Он напоминал ей надоедливых старичков, которые приставали к ней со своими поцелуями, когда они с отцом как-то проводили зиму в Италии. Этим старикашкам почему-то очень хотелось усадить Айну к себе на колени.

— Оставьте ребенка в покое! — раздраженно говорил им отец. — Девочка уже слишком большая для детских шалостей!

Один из них, совсем уже старый, был особенно настойчив. Он приносил ей подарки и желал, чтобы Айна выражала свою благодарность за них. К счастью, вскоре отец, как всегда неожиданно, заявил:

— Я сыт по горло этим местом! Мы уезжаем в Ниццу.

Айна была очень рада, потому что ей надоело постоянно повторять» нет» этому старикану.

Она надеялась, что князь, хотя это и казалось маловероятным, не станет вести себя подобным образом.

И все же она обрадовалась, когда дядя представил ее еще одному джентльмену, и тот, для приличия сказав ей пару приятных слов, тут же перевел разговор на лошадей.

— Сегодня у нас только небольшой домашний вечер, — услышала Айна голос маркизы. — Завтра будет играть оркестр, и к обеду съедутся все наиболее уважаемые люди графства. Но я считаю, что по пятницам все сильно утомлены, и лучше пораньше отправиться ко сну.

Айна подумала, что всем собравшимся не с чего было переутомиться. Никто из них не работал, и все были озабочены только тем, как доставить себе удовольствие. Она предположила, что танцы и азартные игры до утра не шли им на пользу.

Столовая, куда их пригласили, так очаровала ее, что она плохо слышала, о чем велись разговоры вокруг.

Никогда не видела она подобного великолепия. Фрески покрывали стены между колоннами розового мрамора, а стол сам по себе был поэмой.

Маркиз сидел на одном его конце, Люси — по правую руку от него. Его мать сидела на другом конце между лордом Уимондом и князем.

Айна, которая боялась за столом оказаться около князя, с облегчением обнаружила, что ее место в середине стола, Рядом с ней с одной стороны сидел Гарри Тревелин, с другой — молодой человек, погруженный в весьма интимную беседу с леди, сидевшей рядом.

На столе было много золотых украшений, а посредине стоял очень красивый букет орхидей. Айне комната напомнила декорации в опере или в наиболее замечательных спектаклях, которые она видела в театрах Парижа.

Она было собиралась сказать что-нибудь по этому поводу, но вспомнила слова Ханны:

— Ваш отец может брать вас в театр, но если бы вы жили в Англии, вы не могли бы себе это позволить.

— Почему же? — спросила Айна.

— Молодым леди не положено смотреть те пьесы, которые написаны не самим Шекспиром или кем-нибудь, столь же признанным.