Горизонты любви - Барбара Картленд

— Ну, теперь вы понимаете? Теперь вы видите, что были обмануты, вас использовали? Выходите за меня замуж, Айна, и оставьте вашей тете ее драгоценного маркиза. Пусть дурачит вашего дядю, если хочет, но не вас.

Но эта картина показалось Айне еще ужаснее, она вскрикнула от ужаса, и крик этот эхом отозвался в оранжерее.

Девушка вырвалась из рук князя, и, хотя он пытался остановить ее, умоляя: «Не уходите, Айна, выслушайте меня!», она пробежала между апельсиновыми деревьями к выходу из оранжереи.

Не останавливаясь, Айна пересекла холл и бросилась вверх по лестнице, не замечая, что слуги провожают ее удивленными взглядами.

Если бы ей и встретился кто-нибудь на пути, она никого не заметила бы.

Она только бежала, бежала изо всех сил к единственному своему убежищу.

С силой толкнув дверь, девушка увидела Ханну, которая упаковывала ее вещи.

Услышав, как хлопнула дверь старая служанка выпрямилась, увидела лицо Айны…

— Что с вами? Что случилось?.. — начала было она, но Айна упала в ее объятия, обняла Ханну за шею и закричала:

— Увези меня, Ханна! О… увези меня! Я не могу оставаться… здесь! Я должна уехать… куда-нибудь… навсегда… чтобы не видеть его никогда больше!

Когда Ханна обняла ее, девушка разрыдалась, но и сквозь слезы она повторяла:

— Увези меня… спрячь меня! Я не могу вынести этого… не могу здесь оставаться! О… Ханна… Ханна… увези меня!

Глава 7

Айна вышла в сад. Вилла была расположена на высоком холме над Ниццей, оттуда открывался вид на острова, море и синее-синее небо.

Она остановилась, вглядываясь вдаль, затем, будто что-то мучило ее, она отвернулась и пошла к каменной скамейке, которая пряталась в густых зарослях цветущего кустарника.

Присев, Айна положила рядом альбом, который взяла по настоянию Ханны.

— Идите порисуйте пейзажи, — властно распорядилась Ханна. — Ваш отец непременно сделал бы это. Трудно отыскать, вид лучше этого.

Айна знала, что ее няня права, но рисовать ей не хотелось, и листы в новом альбоме, который Ханна купила для нее в Ницце, так и оставались чистыми.

Один взгляд на него заставлял Айну вспоминать свой старый альбом, в котором был набросок портрета маркиза, но который она не открывала с тех пор, как они покинули Чейл.

Ханна тогда все поняла и без лишних слов сделала так, как просила Айна.

Девушка догадалась, что ее няня знала все, на что так безжалостно раскрыл ей самой глаза князь.

Для нее это стало не только внезапным низвержением с высоты почти экстатического восторга в бездну отчаяния, к этому примешивалось еще и брезгливое ощущение грязи и безмерное отвращение.

Она была еще невинна и ничего не знала о физической близости мужчины и женщины. Но Айна помнила, что ее мать любила отца глубоко и самозабвенно, а любовь вне брака — дурна и безнравственна, Тетя Люси вышла замуж за дядю Джорджа. Она была его женой. По мнению Айны, она была не так уж молода, старше, чем маркиз. И вся эта тайная интрига казалась девушке грязной и отвратительной.

— Я не… смогу встретиться с ними снова, — рыдала она, — я… не смогу смотреть на них… говорить с ними.

За долгие годы, которые Ханна посвятила заботе о девочке, в последнее время заменяя ей и отца и мать, она многому научилась. Каким-то образом ей удалось договориться, чтобы у черного хода ожидала карета, которая и отвезла их вместе с багажом на станцию.

Ханна, естественно, не сказала, что Айна уезжает с ней, зато послала другую горничную передать, что у мисс Айны разболелась голова и она не спустится к ланчу.

Она специально попросила не беспокоить девушку, потому что та заснула.

Опираясь на руку Ханны, Айна, с глазами опухшими от слез, спустилась по черной лестнице и села в карету уже после того, как багаж был погружен.