Убежденный холостяк - Данелла Хармон

Поднимаясь наверх с подносом в руках, Челси ожидала, что Эндрю уже спит. Однако он сидел в кровати, привалившись спиной к изголовью, и что-то писал в своем блокноте, который положил на согнутые колени.

Челси на мгновение остановилась в дверях, чтобы понаблюдать за ним. Эндрю так сосредоточился на своей работе, что не заметил ее. Свет свечи позолотил его лицо, хотя он все еще был бледен. Он распустил волосы, и они блестящей массой рассыпались по его плечам. Несколько прядей то и дело падали ему на глаза, и он откидывал их. Он выглядел юным, почти мальчишкой. Но очень красивым мальчишкой.

Челси получала несказанное удовольствие, разглядывая его. Было нечто захватывающее в том, чтобы наблюдать, как гений создает чудесные вещи, которые когда-нибудь изменят мир. Она не смогла сдержать восторженного трепета, и на мгновение — на одно коротенькое мгновение — ей захотелось подойти к нему, забраться под одеяло и поцеловать в губы, уголки которых были грустно опущены всегда, кроме тех моментов, когда он улыбался.

«О чем ты думаешь?» Наверное, это побочное действие возбудителя. Наверняка. Как и ее глупая надежда на то, что он попросит ее остаться… Как и ее сокрушительное разочарование от того, что он не попросил.

Челси кашлянула, давая понять, что она здесь. Эндрю вздрогнул и резко поднял голову.

— Привет, — сказал он.

К радости Челси, он тут же перестал писать, закрыл блокнот и положил его на тумбочку. Ну и ну, какие перемены! Неужели ее короткая проповедь в карете возымела действие?

— Вам лучше? — спросила она, улыбкой показывая ему, что обратила внимание на прогресс в его манерах.

— Значительно, — ответил Эндрю, забирая у нее поднос.

— Отлично. Вот свежий чай, остатки пирога со свининой, горошек и картошка в мундире.

Челси еще в кухне разложила еду на две тарелки. Эндрю взял одну, а другую на подносе протянул ей.

— Нет, — возразила она, — оставьте поднос себе. Ведь вам не на что поставить тарелку.

— Поставлю на колени.

— И обязательно перевернете. Подождите. — Держа поднос в одной руке, другой она подвинула к себе тумбочку и поставила на нее свою тарелку, чайник и две чашки, а поднос отдала Эндрю.

Все это время он с иронией наблюдал за ее действиями, однако от подноса не отказался.

— Как я вижу, вы отличная дрессировщица, — подытожил он, ставя свою тарелку на поднос и накалывая на вилку кусок пирога.

— Почему вы так решили?

— Для вас «нет» — не ответ. Если бы вы позволили, собаки одержали бы верх над вами. Но вы никому не разрешаете одерживать над вами верх — ни людям, ни собакам.

— Это комплимент?

— А вы хотите, чтобы это был комплимент?

Челси пожала плечами.

— Комплименты легче воспринимать, чем оскорбления, поэтому я бы хотела, чтобы это был комплимент.

— А это и был комплимент, — улыбнулся Эндрю.

Челси налила ему чаю, недоумевая, почему у нее вдруг задрожали руки. Она почувствовала на себе взгляд Эндрю, и ей внезапно стало жарко, а с сердцем творилось нечто странное: оно едва не выскакивало из груди. Да, с этим человеком проще иметь дело, когда он мрачен и груб. Когда же он становится таким милым, как сейчас, она тут же начинает волноваться. А еще эта обстановка — он лежит в кровати, а она наливает ему чай — очень интимная. Чересчур интимная. Интересно, все жены наливают чай своим мужьям, когда те просыпаются?

— Молоко, сахар?

— Да, пожалуйста.

Челси размешала молоко и сахар и подала чашку Эндрю. Он было взял ее, но тут же отдернул руку: чашка оказалась горячей, а ручку сжимали пальцы Челси.

— Простите, — поспешно проговорила она и поставила чашку, чувствуя себя глупой и неуклюжей из-за дурацкой нервозности.

«Беседа. Надо завязать беседу. Но о чем можно говорить с ученым-затворником? И почему я вдруг так занервничала?» Челси наблюдала, как Эндрю маленькими глотками пьет горячий чай.