Софи вцепилась в его руку, но свободной рукой Криспину удалось нащупать в кармане камзола трутницу и огарок свечи. Теперь, когда они оказались запертыми снаружи на замок, можно было зажечь свечу. Крошечный огонек вспыхнул и осветил помещение. Они действительно находились в кладовой, где хранились огромные глыбы масла, а вдоль стен стояли металлические ванны с холодной водой. Софи с облегчением вздохнула, увидев, что ее страхи были напрасны и что здесь, кроме них двоих, никого нет.

Софи никогда бы прежде не подумала, что будет так рада оказаться запертой в темной комнате наедине с мужчиной. Она почти успокоилась, ее сердце стало биться ровнее, как вдруг по стене рядом с ней промелькнула тень. Софи бросилась Криспину на грудь, толкнув его так сильно, что он покачнулся и упал, выронив свечной огарок. Кладовая снова погрузилась в леденящий душу мрак.

— Кто здесь? — громко спросил Криспин, вскакивая с пола. Одной рукой он обнял Софи, а другую положил на эфес шпаги. — Назовите себя, или я буду вынужден атаковать вас.

В ответ раздался шорох. Криспин обнажил шпагу с угрожающей порывистостью. Свист, с которым стальное лезвие разрезало воздух, эхом отразился от каменных стен. Криспин несколько раз взмахнул шпагой, ощупывая темноту вокруг себя, и вдруг прямо перед ним кто-то тихо всхлипнул.

— Прошу вас, — раздался жалобный женский голос. — Не убивайте меня. Я не сделала ничего дурного.

— Кто вы? — спросил Криспин, направляя острие шпаги на голос.

— Горничная. Я работала у Суитсона.

— А что вы делаете в кладовой? — уже мягче поинтересовался он.

— Мне велели здесь прятаться до тех пор, пока за мной не придут, ни с кем не разговаривать, а потом рассказать, что я видела.

— А что вы видели? — полюбопытствовал Криспин.

— Я видела, как она его убила. Дама в голубом. Я видела, как она заколола моего хозяина ножом.

Софи ахнула, и Криспин крепче прижал ее к себе, призывая хранить молчание.

— Дама в голубом. Вы видели, как она убила вашего хозяина, — повторил он.

— Да, сэр. Дама в голубом.

— А какого цвета у нее были волосы?

— Мне не велели больше ничего говорить. Только то, что я видела даму в голубом платье. Из тафты.

— Понятно. А сколько вам заплатили за то, чтобы вы это рассказали? — совсем другим тоном спросил Криспин..

— Они ничего мне не заплатили, правда, — вздохнув, ответила горничная и замерла, когда Криспин звякнул монетами в кошельке.

— Я полагаю, что они запретили говорить кому-либо о том, что заплатили вам, угрожая отобрать деньги. Верно?

— Нет. — Девушка так решительно покачала головой, что это было слышно в темноте. — Они сказали, что если я расскажу кому-нибудь об этом, то деньги превратятся в пепел. Представляете, все золотые как один станут прахом. Поэтому я не скажу, кто мне заплатил. Только про даму в голубом.

— Разумно. Скажите, а сколько золотых вам дали? Я однажды держал в руках целых два.

— А у меня их четыре, — надменно ответила она. — Четыре штуки, и все блестят, как солнце. Хотите, покажу?

— Очень, — с энтузиазмом отозвался Криспин. — Но сначала давайте выберемся отсюда. Вы, конечно, знаете, где здесь дверь на задний двор?

— Если вы дадите мне руку, я вас провожу, — предложила девушка уже другим, хозяйским тоном.

Всего лишь пару раз налетев в темноте на мягкие кубы масла, Криспин, Софи и их проводница вышли на задний двор кондитерской. Софи жадно вдыхала свежий воздух, упиваясь им, а двое ее спутников отошли в сторону.

На вид горничной можно было дать не больше десяти лет. У нее были огромные глаза и каштановые волосы, свисающие на лоб грязными прядями. Она застенчиво улыбнулась Криспину, разглядев его при дневном свете.

— Давай посмотрим на твои золотые. — Он подмигнул девочке и протянул руку.

— Вам я покажу. А он мне не нравится. — Она кивнула на Софи. — Не люблю мужчин с усами.