Звездочет - Мишель Яффе

Оторвав взор от монгольских раритетов, граф перевел его на сияющих дядьев.

— Утром я вдоль и поперек обыскал этот чертов дворец, пытаясь найти вас, — заявил он. — Где вы были?

— Мы выполняли поручение твоей очаровательной невесты.

Фоскари фыркнул:

— Очаровательной, тоже мне! Она так же очаровательна, как одна из прислужниц сатаны.

— Твое отношение к женщинам вообще невыносимо, — добавил Франческо, приходя на помощь Роберто.

При этих его словах граф разразился невнятными проклятиями.

— Вот погодите, — пригрозил он. — Вы еще оба увидите, как я был прав. Посмотрите только, чем она пыталась прикончить меня! — Йен подвинул на столе странный инструмент, что отобрал у Бьянки ночью.

— Этого не может быть, — заявил Роберто, качая головой. — Ты ошибаешься. Она никогда не стала бы использовать это как оружие. Эта вещь наверняка получена в награду. Да, конечно. Это подарок короля Генриха III ее отцу, единственный из инструментов, оставшийся синьорине Сальве от ее батюшки. Я правильно говорю, Фернандо?

— Да-да, все остальное было продано на аукционе ее братом, — подхватил Фернандо. — Ей вообще не везет с братцем. И если ты подозреваешь в убийстве кого-то по фамилии Сальва, то лучше всего начни прямо с него.

Йен оторопело уставился на дядюшек. Роберто заговорил очень медленно, надеясь, что его слова проникнут сквозь броню непонимания Йена:

— Нам посчастливилось дать на аукционе самую высокую цену за инструменты ее отца. Это было вскоре после его смерти. А эти ножницы вообще вещь весьма примечательная. Ее отец специально указал в завещании, чтобы ножницы не продавались с остальными инструментами, хотя за них можно было получить больше, чем за все остальные инструменты, вместе взятые.

Становилось ясно, что его невеста ни в чем не виновата, что ко всему прочему подтвердилось словами его дядюшек.

— Кстати, давай-ка потолкуем о вечере, посвященном вашей помолвке, — вновь вступил в разговор Франческо. — Было бы справедливо, если бы Бьянка надела знаменитый топаз Фоскари, хотя… он стоит многие тысячи золотых дукатов и невесте вообще-то не положено появляться в столь дорогих украшениях. Роберто уже присмотрел ткань для платья, и бриллианты смотрелись бы с этой тканью лучше всего, если бы только…

— Делайте что хотите, тратьте бешеные деньги, приглашайте всех, кого считаете нужным, — мне все равно! Сомневаюсь только, что я вообще пожалую на это сборище. — Граф надеялся, что его резкий тон напомнит дядюшкам о том, что за их спинами дверь, которой им стоило поскорее воспользоваться. Через мгновение дверь хлопнула.

Глядя за окно, где царствовал серый день, Йен первым делом подумал о том, что Бьянка все-таки говорила ему не всю правду. Во-первых, что она делала на месте преступления и почему отказывалась говорить ему об этом? Куда она ходила вчера вечером? Кем был проникший в его дом человек?

Йен пытался точнее припомнить события прошлой ночи, однако, как он ни старался, его мысли все равно упрямо возвращались к тому, что произошло потом. Обнаженное тело Бьянки, освещенное огнем камина… Он словно воочию видел ее, ощущал ее аромат, слышал, как она своим нежным голоском спрашивает его, будет ли он заниматься с ней любовью… «Да, — хотелось ему ответить. — Да! Да! Да!»

Голова у него шла кругом, плоть, стянутая одеждой, начала восставать и рваться наружу. Йен стал подумывать о том, стоит ли пойти поискать Бьянку.

— Безумец! — проговорил он вслух, направляясь к двери. Что с ним такое случилось? Что она с ним сделала? Франческо назвал ее очаровательной… Такой она и была на самом деле — как какая-нибудь древняя богиня, очаровывающая мужчин и доводящая их до смерти. Впрочем, напомнил себе Фоскари, ему нужна вовсе не Сальва, а просто любая женщина. И чем скорее, тем лучше. Сейчас же! Приняв решение, Йен вышел из библиотеки и велел слуге готовить его гондолу.