Звездочет - Мишель Яффе

Женские наряды всех цветов радуги — от золота до белоснежного жемчуга — представляли собой настоящее буйство красок, не менее впечатляющее, чем хрустальная комната Криспина. Их обладательницы придирчиво оценивали друг друга, собираясь небольшими стайками, чтобы поделиться впечатлениями о пренебрежительном отношении к вырезу на груди («Она похожа на кормилицу, готовую дать ребенку грудь»), о чрезмерно подбитых плечах («Наверное, если спать с гондольером несколько лет подряд, теряешь ощущение перспективы»), о роли кружев («Если я захочу увидеть лодыжки осла, я лучше уж поеду в деревню»), а также о том, удалось ли синьоре Рикко выкупить назад свои драгоценности после уплаты крупных карточных долгов, или она до сих пор носит подделку. Задолго до того как начались торжества и объявили танцы, все сошлись во мнении, что праздник не состоялся.

Стоило часам пробить девять, как по толпе гостей пронесся долгожданный шепоток, заставивший всех утихнуть. Все собрались на трех этажах в бальном зале в надежде увидеть молодую пару в тот момент, когда она по традиции прошествует к гостям. Струнный квартет начал играть медленную, но легкую и торжественную пьесу, финал которой должен был совпасть с выходом молодых.

Музыкантам пришлось повторить мелодию.

Они готовились начать в третий раз, тревожно переглядываясь и делая вид, что просто репетировали, как вдруг появился лакей и передал приказ прекратить музыку. Никакого торжественного выхода не будет, потому что невеста бесследно исчезла. Гости многозначительно переглядывались и даже не удосуживались понизить голос, обсуждая очередную выходку утратившей всякий стыд и нарушившей правила приличия Бьянки.

Йен был еще более далек от благодушия. Он разъяренно шагал из угла в угол по апартаментам Криспина, откуда они с Бьянкой должны были выйти к гостям. Однако мысли его опережали шаг, наскоро пробегая по составленному в алфавитном порядке списку мер, которые он намеревался предпринять для уничтожения Бьянки. Он приступил к осуществлению этого списка два дня назад и успел дойти только до буквы Д — «длительное поджаривание на медленном огне». В этот момент в комнату вошел Джорджо, подталкивая вперед Бьянку.

— Я нашел ее на половине слуг. Она была с Мариной, — предвосхитил он расспросы Йена.

На ней было бархатное платье в тон топазу, который висел на цепочке, утопая в белоснежных, тончайшей ручной работы кружевах. Фасон платья подчеркивал изысканность ее шеи и груди. Платье и нижние юбки были отделаны золотыми розами всех возможных размеров и форм, искусно скопированных с живых цветов, которые в изобилии поставил к свадьбе Лука. Ее волосы длинными локонами свисали до плеч, прихваченные на макушке золотой диадемой с бриллиантами. Глаза ее казались чуть более округлыми и расширенными, чем обычно, а губы едва заметно дрожали. Йен едва не задохнулся от гордости при мысли, что эта красота в один прекрасный день будет принадлежать ему.

«Вы выглядите потрясающе», — хотел было сказать он, но против воли вымолвил совсем другое:

— Вы что же, хотели незаметно сбежать через кухню? — При мысли, что она могла бросить его, Йен внутренне поежился, отчего его слова прозвучали жестче, чем он рассчитывал.

Бьянка была расстроена. Она вовсе не хотела огорчить или раздосадовать его — напротив.

— Мне нужно было привести волосы в порядок, но я не смогла сделать это без посторонней помощи, — тихо ответила она. — Мне жаль, что я доставила вам хлопоты.

— Вот как? Значит, задержка церемонии в вашем понимании лишь хлопоты? Пойдемте, у нас нет больше времени выслушивать ваши бредни! — Он грубо схватил ее за руку и потащил к двери. — Скажите, что мы наконец готовы, Джорджо, потому что моя обожаемая невеста уже вернулась из буфетной, где проверяла, все ли готово к празднику.