Мятежница - Хизер Грэм

Дом был ярко освещен. Из глубины зала доносились звуки музыки. Двери библиотеки и кабинета хозяина были широко открыты. Многие танцевали. Однако большая часть гостей сидела за столом, уставленным разнообразными яствами.

С первого взгляда Йен понял, что сплетня опередила их. Но его родители вместе с Тедди Макманном дружно и, видимо, успешно держали оборону, расположившись в торце стола, неподалеку от помоста, сооруженного для музыкантов. Возле оркестра стояли Питер О'Нил и его невеста. Увидев Йена и Элайну, он наклонился к одному из музыкантов и что-то сказал ему на ухо. Музыка тут же оборвалась.

В зале воцарилось неловкое молчание. Скрипачи сидели с поднятыми смычками. Гости перестали есть и положили на стол приборы. Танцевавшие в глубине зала пары застыли. Родители Йена и Тедди Макманн безмолвствовали.

Йен обвел взглядом зал и тихо сказал Элайне:

— Не смейте стоять с виноватым видом!

— А я ни в чем и не виновата! — возразила она. Положив руку ей на спину, Йен почувствовал, как Элайна напряглась.

— Йен!

Молодой человек обернулся и увидел, что к ним подходит, лучезарно улыбаясь, его младший брат Джулиан. Тот был моложе Йена всего на год и походил на него, как близнец. Они тепло обнялись. Однако, отстранившись, Йен заметил в глазах Джулиана что-то недоброе и вопросительно посмотрел на него. Он понял, что брат хочет поговорить с ним наедине и разузнать обо всем. При гостях Джулиан явно был готов вступиться за Йена и его юную подругу.

Йен сделал вид, что не замечает необычной тишины в зале, равно как и устремленных на них с Элайной глаз. Он тотчас догадался, что все только и ждут, когда разразится скандал, предвкушая удовольствие. Гости затаили дыхание.

Йен обратился к младшему брату:

— Джулиан, братишка, как я рад тебя видеть! Ты знаком с Элайной?

— Конечно, знаком! Кстати, Элайна, ты очень повзрослела и стала самой привлекательной женщиной во Флориде!

Джулиан говорил негромко, но так искренне и благожелательно, что девушка смутилась и не сразу пробормотала: «Спасибо». Ей было очень не по себе. Заметив это, Йен понял, что его юная супруга боится встречи со своим отцом.

— Подскажи мне, как себя вести, — спросил Джулиан. — Я боюсь наделать глупостей.

— Распорядись, чтобы музыканты начали играть. А я пока извинюсь перед отцом за причиненные ему неудобства. Скажу, что надеюсь на его понимание и прощение.

Джулиан удивленно посмотрел на брата. Как и все прочие, он полагал, что вот-вот разразится скандал. Однако ожидание затягивалось, и Джулиан не заметил, что музыканты смолкли. По выражению лица брата Йен догадался, что тот до смерти хочет узнать, почему он собрался просить прощения у отца.

Мелодичные звуки вальса вновь наполнили зал. Йен, поклонившись Элайне, пригласил ее на танец. Она танцевала легко и изящно. Ее маленький подбородок был чуть приподнят, кошачьи глаза блестели и лукаво смотрели на партнера.

— Они пожирают нас глазами, — шепнула она Йену. — Бедный мой отец…

— Ваш бедный отец будет прекрасно себя чувствовать. Но вы должны смеяться. Смейтесь, улыбайтесь, делайте вид, будто очень всем довольны. А сплетни скоро иссякнут.

— Вы уверены? Прислушайтесь: все только о нас и говорят. Причем вслух, не стесняясь! Никого даже не интересует, слышим мы их или нет!

Кружась в вальсе, Йен и Элайна действительно слышали обрывки фраз, относящихся к ним.

— Какая наглость! — воскликнула одна старая леди. — Появиться здесь вдвоем!

— Конечно, неслыханная дерзость, — откликнулся сидевший рядом с ней военный.

— Живя в этой дикой стране, она и сама стала дикаркой, — заметила молодая матушка миловидной девицы Темпы.

— Она ужасна! — поморщилась обсыпанная пудрой престарелая дама, имени которой Йен не помнил.

— Но как посмел Йен позволить себе подобное в доме своего отца! — проговорил старый офицер с пышными седыми усами.