Пленница - Хизер Грэм

— Поставь сюда, пожалуйста, Анабелла, прямо на постель, — сказала Тила. Анабелла улыбнулась:

— Что-нибудь еще, миз Уокер?

— Нет, спасибо, Анабелла. Передохни, пока я не начну собираться на танцы.

Анабелла с поклоном оставила молодых женщин.

— Иногда, — начала Кэти, — меня безумно пугает то, что здесь происходит. Знаешь, несколько месяцев назад солдаты разгромили племя воинов, почти полностью состоявшее из молодых негров, а половина из них совсем недавно еще были рабами в Сент-Августине. Какое-то время люди просто боялись бунта. К счастью, вопрос был решен.

— Неужели?

Кэти уставилась на Тилу.

Та пожала плечами:

— Сейчас на Севере раздаются голоса аболиционистов. Но, Кэти, нельзя же винить этих людей за стремление к свободе!

Кэти фыркнула:

— Даже у семинолов есть рабы!

— Верно, но чаще всего их рабы получают свободу.

— И чаще всего живут отдельно. Тила, пойми, не все солдаты жестоки и не все семинолы — гуманисты.

— Я понимаю, что люди разные.

— Конечно. Кстати, негры обычно создают собственные банды. И им тоже достается от семинолов. Многие даже пришли в форт сдаваться.

— И часто это происходит потому, что они голодают, как и сами семинолы! — заметила Тила.

— Да, нет абсолютного добра и зла. — Кэти вздохнула. — Впрочем, я пришла сюда не затем, чтобы говорить о политике.

Девушка жестом пригласила Кэти опуститься на постель рядом с собой.

— Нет, конечно. Ты пришла сюда как друг, и я ценю это. Кэти приняла у нее чашку чаю:

— Нет, я пришла не для того, чтобы подружиться. Просто у меня такое чувство, что ты почему-то не с нами. Ax, Тила, не ты одна испытываешь симпатию к дикарям, против которых мы воюем! Многие военные подружились кое с кем из вождей. Да ведь известно, что Оцеола и Уайли Томпсон были друзьями, а потом Уайли заковал Оцеолу в цепи и распростился со своей глупой жизнью! Однако не забывай, Тила, на чьей ты стороне.

— Я не могу молчать, когда убивают невинных.

— Мне, это тоже не по душе, поскольку я — одна из них.

— О чем ты? — удивилась Тила. Ей показалось, что Кэти поправляет прическу, но та сияла небольшой шиньон, неотличимый от цвета ее пышных волос.

Тила вскрикнула. Ошеломленная, испуганная, она не могла отвести округлившихся глаз от Кэти. Слезы душили ее.

— Ах, Кэти, прости! Я не хотела таращиться. О Боже, я и не представляла себе, я…

— Ничего. — Кэти закрепила шиньон. — Я думала, что умру. Я почти умерла. Это случилось вскоре после расправы над майором Дейдом и его людьми. Я навещала друзей на плантации к юго-западу от Сент-Августина — пожарище, оставшееся от нее, совсем недалеко от форта, — и на нас напала банда индейцев микасуки. Они убили моих друзей, Джейн — сразу, а над Хебром издевались. Потом настала моя очередь. В меня выстрелили, но пуля попала в мой медальон. Они решили, что я умерла. Никогда не забуду лицо человека, схватившего меня за волосы и вырезавшего часть скальпа. У него были холодные, как лед, темные, как омут, глаза. Печальнее всего то, что Хебр — прекрасный начитанный человек, еврей по происхождению, — испытал на себе преследования и «цивилизованных» людей. Он приехал сюда в поисках новой жизни. Чувствуя угрызения совести перед индейцами, лишенными всяких прав, он утверждал, что их нужно оставить в покое. Но они пришли убивать, ничуть не интересуясь гуманными взглядами Хебра. Потому что это война. Белые против семинолов.

— Ох, Кэти! — в ужасе выдохнула девушка. Кэти улыбнулась.

— Я выжила, Тила, и это самое главное. Я никогда не желала зла никому — ни белым, ни краснокожим, ни неграм. Но это война, и теперь мне ясно, на чьей я стороне.

Тила дрожащими руками поставила чашку на поднос.

— Надеюсь, — сказала Кэти, — это позволит тебе лучше понять многих мужчин, даже своего отца.