Очарованный - Барбара Картленд

— Если вы тактичная женщина, каковую я только и вижу в качестве своей жены, вы, конечно, будете говорить, что я прав, даже когда будете считать, что это не так, — с усмешкой сказал Сильваниус.

— Мне не кажется, что вы действительно этого хотите. Вы представляетесь мне настоящим мужчиной, которого не пугают споры, препятствия и даже сражения, чтобы отстоять свою точку зрения.

Пораженный герцог уставился на нее.

— Что заставляет вас так думать?

Ей показалось, что она и так уже слишком много сказала и даже выдала секрет. Поэтому она быстро ответила:

— Мне просто… так кажется.

— Теперь вы говорите не правду. Что вы обо мне слышали такое, что заставило вас думать именно так? — настаивал герцог.

— Я не слышала… ничего особенного.

— Но, а все-таки, что же вы слышали? На ее лице отразилось сомнение, и ему показалось, что она размышляет, можно ли ему доверять или нет. Он потребовал:

— Скажите мне. Эльфа. Я желаю это знать. Она посмотрела на него своими ясными детскими глазами. Но в этих глазах была такая глубокая мысль, что он понял, как далеко ушло ее сознание от детства.

— Могу ли я… сказать, — ответила она через минуту, — что мне подсказала это моя душа?

— Вы хотите сказать, что вы понимаете меня душой?

— Да, я знаю… какой вы! — загадочно ответила Эльфа.

— Откуда?

— Иногда я очень хорошо понимаю… людей. Я не могу этого объяснить… но я никогда не ошибаюсь. Герцог был заинтригован.

— Что же вы знаете обо мне?

— Пока ничего особенного. Все мои знания приходят мне в голову как озарения. Это так, и я ничего не могу поделать с этим.

Герцог подумал, что это очень странная беседа, с кем бы она ни велась, не говоря уже о молодой девушке, которую он видит всего второй раз в жизни.

— Мне кажется, — сказал он, — нам следует вернуться в дом. Мы достаточно долго гуляли, чтобы я успел сделать вам предложение, а вы ответили на него согласием.

— Кажется, я разболталась. Но я обязательно запишу ваши последние слова в свой дневник.

— Вы действительно ведете дневник?

— Нет… не совсем дневник.

— А что же?

— Я иногда пишу стихи, — задумчиво сказала она, — и записываю мысли и изречения, которые мне кажутся… интересными.

— Полагаю, что это именно то, чем, как полагают люди, занимаются эльфы, — заметил герцог.

Он рассмеялся, удивляясь нелепости своих слов.

— Я не писал стихов с восемнадцати лет, когда впервые влюбился.

— Какая она была?

— Она играла Джульетту в заезжей труппе в Оксфорде, и мне казалось, что она самая прекрасная женщина, какую мне когда-либо доводилось встречать. Я целую неделю каждый вечер ходил на все спектакли, прежде чем решился зайти в ее гримерную.

— И что же произошло затем?

— То, что неизбежно происходит в жизни, — ответил герцог. — Я был разочарован.

— Почему?

— Она была очень опытной актрисой, но ей уже было под сорок, что без грима сразу бросалось в глаза.

— И вы порвали свои стихи, хотя так и не смогли их изгнать из сердца.

Герцог чуть было не спросил ее, откуда она это знает, но сдержался, решив, что и так слишком раскрылся.

— Я уже забыл, насколько глуп был тогда. Вскоре я утопил в вине все свои печали.

Во время своего рассказа Сильваниус видел по выражению ее лица, что она не верит ему. И сам не понимал, почему это задело его.

Они вернулись в дом через террасу.

Герцог с герцогиней ждали их в гостиной. Эльфа была уверена, что вплоть до их с Линчестером возвращения родители отчаянно ссорились.

Она прекрасно знала причину этой ссоры, о чем красноречиво свидетельствовало глубокое разочарование в глазах отца после того, как герцог сообщил ее родителям о том, что их младшая дочь дала свое согласие стать его женой.

— В выходные я устраиваю прием. Затем мне необходимо вернуться в Лондон, но, надеюсь, вскоре мы увидимся вновь.