— Ну и ну. Кто эта Нэнси? Как ее фамилия? Джонатан только улыбнулся и покачал головой:

— Не знаю — хоть убейте. — Он сделал большой глоток, потом потер руки. — Вы принесли с собой блокнот, Мидж?

— Ради всего святого! Кажется, мы собрались пообедать.

— Ладно, давайте так и сделаем. Ешьте своих кальмаров, хотя от одного этого зрелища мне становится не по себе.

— Кстати, а вы знаете мою фамилию, босс?

Глава 7

Кристиан Хантер не сказал ни слова, он был слишком удивлен.

— Что вы сказали, миссис Хайтауэр? — выговорил он наконец, сжимая трубку с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

— Миссис Карлтон, доктор.

Хантер перевел взгляд на свои итальянские спортивные туфли. На носке одной из них выделялось жирное черное пятно.

— Доктор Хантер? Что мне делать? Отказать? Или попросить сообщить, чего она хочет?

— Нет, я сам поговорю. А кто мой следующий пациент и когда я должен его принять?

— Миссис Пенчини, в два часа.

— Хорошо. Соедините меня с миссис Карлтон Голос миссис Хайтауэр был такой же, как всегда — невыразительный и монотонный. Она, по-видимому, не связывала имя звонившей женщины с той самой миссис Карлтон, с Элизабет К. По правде говоря, она ни разу не проявила ни малейшего интереса к его внезапному появлению на процессе, связанном с делом об убийстве, если не считать того, что произнесла, передавая ему на подпись кипу писем:

— Полагаю, вы знаете, что делаете. И это все.

— Алло, говорит доктор Хантер.

Элизабет вцепилась в телефонную трубку мертвой хваткой, с ужасом соображая, что не знает, что сказать.

— Доктор Кристиан Хантер?

— Да, миссис Карлтон, — ответил он и почувствовал, что внутри у него становится тепло от звука ее голоса, такого тихого, испуганного и неуверенного.

— Я просто не могла ждать дольше, — сказала она. — Я схожу с ума, если хотите знать правду. Мне надо узнать…

Слишком рано, подумал он. Еще пара недель, и он будет готов. Он ответил, и голос его был мягким и успокаивающим, патентованный голос профессионального психоаналитика.

— Миссис Карлтон, завтра вечером я улетаю в Вену. Когда вернусь, мы встретимся. Но не на публике, согласитесь, это было бы неразумно.

— Понимаю, — ответила Элизабет. — А как насчет моего дома, доктор Хантер?

— Ладно, ну, скажем, через две недели, если считать от пятницы?

— Да, да, прекрасно. Понимаете, я должна знать…

— Понимаю, миссис Карлтон. Встретимся в семь часов вечера. До свидания.

Итак, через две недели, думала Элизабет, все еще не спуская глаз с телефонной трубки, из которой слышались гудки. По крайней мере неведению наступит конец. Она узнает. Он ей скажет, и она узнает — святой он или грешник, Бог или дьявол. Очень медленно положила трубку на рычаг, потом нахмурилась. А что, если бы он никогда не попытался встретиться с ней? Может быть, она приводит в действие силы, которые лучше было бы оставить в покое? Не тревожить. Но ведь прошло семь месяцев. Семь месяцев полного молчания. Она знала, что заставило ее так поступить. Случайная встреча с окружным прокурором Нью-Йорка Моретти. До сих пор слова “глумление” и “глумиться” были для нее всего лишь существительным и глаголом в книге, в словаре. Но глумливая усмешка Моретти означала нечто большее. Элизабет оказалась одна-одинешенька перед витриной “Блумингдейла”.

— Итак, — сказал он, становясь рядом с ней в то время, как она внимательно рассматривала витрину с кружевным нижним бельем. — Неужели убийца гуляет на свободе среди нас?

Она похолодела, повернулась и посмотрела прямо в его кривящееся злобной усмешкой лицо.

Он махнул рукой, показывая на кружевной лифчик и штанишки.

— Чтобы соблазнить еще одного любовника, миссис Карлтон? Вам требуется подмога такого рода? Мужчины в страхе разбегаются при виде вас?