Необоснованные претензии - Кэтрин Коултер

Кэтрин очень медленно ехала по Бродвею — взгляд ее скользил по улице, обшаривая ее. Она сократила себе путь, свернув на Тринадцатую улицу, добралась до Пятой улицы и продолжала двигаться, направляясь к Вашингтон-сквер. Теперь она поехала еще медленнее, внимательно разглядывая людей на улицах. Ее машина, ярко-красный “порше”, притягивала взгляды мужчин, толпившихся без дела в подъездах и на углах. Кэтрин заметила высокого чернокожего человека, разговаривавшего с другим в укромном дверном проеме какого-то дома с неосвещенными окнами. Ей показалось, что один из них что-то передал другому. Сердце ее забилось быстрее. Она поехала совсем медленно. Белый мужчина кивнул, повернулся и быстро зашагал прочь. Она шмыгнула носом и крутанула руль. Чернокожий поднял голову и уставился на нее и ее машину. Она уже начала было опускать оконное стекло, но тут заметила выражение его глаз — холодных и пугающих. Он махнул ей и двинулся к ее машине. И тогда она заметила, что в тени здания стоял еще один человек. Он поднял руку, сверкнул пистолет.

— О Боже, — прошептала она.

Теперь человек оказался совсем близко и уже дотянулся до дверцы машины. Руки его ухватились за ручку дверцы. Кэтрин издала тихий крик и нажала на стартер, а потом поддала газу. Машина рванулась вперед. Кэтрин слышала несущийся вслед крик мужчины и усилием воли заставила себя выровнять автомобиль. Оглянувшись, увидела, что человек все еще стоит на улице. Он сделал непристойный жест и крикнул ей что-то вслед. Хорошо, что ветер отнес его слова в сторону. Другого человека, с пистолетом, не было видно.

Кэтрин вся дрожала. Она схватила клинекс и вытерла нос. Салфетка окрасилась красным. Бледно-красная капля упала на ее белый кашемировый свитер — кровь, смешанная со слезами. Она плакала.

Наконец она выехала на опустевшую улицу где-то в Ист-Сайде, в жилом районе. Она понятия не имела, как оказалась здесь. Прислонившись головой к рулю, Кэтрин зарыдала.

Стук в стекло так ее напугал, что она, кажется, перестала дышать. Она дернулась, из горла уже рвался крик, но тут разглядела озабоченное лицо полицейского, остановившегося рядом с ее “порше”.

Внезапно ей захотелось рассмеяться. А не рассказать л и ему, что она пыталась раздобыть кокаин, но предполагаемый продавец напугал ее? А о том, втором мужчине — с пистолетом? Сказать ли ему, что ей тошно от самой себя и что она хотела бы умереть?

— Мисс? С вами все в порядке?

Кэтрин взяла себя в руки и попыталась проглотить слезы. Полицейский был молодой — совсем юное и свежее лицо. Ничего, скоро его обтешут. Она опустила стекло.

— У меня все в порядке, благодарю. На минуту я почувствовала головокружение.

Черта с два головокружение, хотел он сказать ей, но промолчал.

— Я советую вам вернуться домой. Уже поздно, и вы, вероятно, не хотите неприятностей.

"Да уж, нравоучение короткое и бьет прямо в цель”, — подумала Кэтрин. Она ответила, что да, поедет, и поблагодарила его, и видела, как он шел обратно к своей полицейской машине. Там он остановился и подождал. Кэтрин вздохнула, включила зажигание и двинулась по улице. Ну что ж, домой так домой. Но не к бабушке, на Лонг-Айленд. Она уже почти добралась до своей квартиры, когда вдруг осознала, что Лоретта будет беспокоиться. А ей не хотелось, чтобы та знала о ее сумасшедшей поездке в Нью-Йорк. Вздохнув, Кэтрин повернула назад.

По дороге девушка проигрывала в памяти слова бабушки. Чего она хотела от жизни? Кэтрин содрогнулась. Она вовсе не хотела, чтобы из носа у нее текло и чтобы он кровоточил, пока совсем не сгниет. Она не хотела, чтобы ее гнала куда-то эта жажда, которая заставила ее мчаться в ночь сегодня. Ведь я чуть было не вышла на панель. Но взлет, но чувство полного превосходства…

Она подумала об отце, о знаменитом и бесчестном Тимоти Карлтоне. Он любил и баловал ее, пока не появилась Элизабет. И у него сразу не стало времени. Нет, нет, прочь эти мысли, слишком мучительно.