Королевский подарок - Гейл Линк (1996)

– Садитесь, пожалуйста, за стол, – сказала она тоном любезной хозяйки. – Ваш костюм – из Шотландии, не так ли?

– Да, его привез мне в подарок отец, – сказал Кэм. Мариза поглядела на него – в одежде родного края он вдруг показался ей незнакомцем, и она почему-то почувствовала себя менее скованной и напряженной, и ее непринужденный тон давался ей легче. Кэм сел в низкое кресло и оглядел комнату.

– А где же Лайонхарт? – спросил он о черном котенке, который всегда находился в комнате Маризы.

– Я отнесла его в детскую, Эльсбет захотела поиграть с ним. Котенок развлечет ее, – не то она может затосковать в новом доме на первых порах. Потом она привыкнет и поймет, что если в жизни что-то меняется, то что-то остается неизменным. Ведь в Шотландии у нее, конечно, был котенок.

Кэма тронула забота Маризы о его дочери.

– Я должен был раньше рассказать вам о моей маленькой лесси, – сказал он.

– Не беспокойтесь об этом, – возразила она.

– Нет, я должен сказать. Я люблю свою дочку.

– И она вас тоже, – заметила Мариза. – Она показала мне серебряный медальон с вашим портретом и гордо сказала: «Это мой папа».

– Правда? – задумчиво спросил Кэм. Мариза уловила в его голосе тоску, потребность любви вопреки неверию в то, что его, обезображенного, можно любить.

– Да, – подтвердила она. – Эльсбет любит вас, как я счастлива, что сейчас она с вами. – Мариза отпила глоток вина и украдкой посмотрела на Кэма, который поставил свой кубок на стол и больше не брал его. А она рассчитывала, что он осушит кубок сразу, ведь от этого зависел успех ее плана. – Эльсбет даже спрашивала меня, останется ли она здесь или уедет с бабушкой и дедушкой.

– И что вы ей сказали? – спросил Кэм с наигранным безразличием. Он взял наконец кубок и осушил до дна.

– Я сказала ей, что она будет жить у нас, и мы этому рады. Угадала ли я ваше желание?

– Вы поступили великодушно, – признал; Кэм, – не глядя на Маризу.

– Чепуха, – отрезала Мариза. – Она ваша дочь. Леди Терн сказала мне, что мать Эльсбет умерла в родах. Могу ли я отказать сироте вправе жить со своим отцом?

– Она – незаконнорожденная. Я не венчался с ее матерью.

– Для меня это не имеет значения.

– Благодарю, – просто сказал Кэм.

– Я люблю детей, милорд, они оживляют дом, – сказала Мариза и, откинув салфетку, накрывавшую еду, жестом пригласила Кэма отведать угощения. Стол был заставлен холодными закусками: гусь, ветчина, цыпленок, оленина, копченый лосось, сыр. На красивом блюде горкой лежали яблоки, на другом – инжир и финики. – Пожалуйста, возьмите, что вам нравится, – сказала Мариза и отрезала себе острым ножом кусочек сыра. – Эльсбег еще спросила меня, может ли она называть меня мамой, – сообщила она, стараясь не выдать, как растрогал ее вопрос ребенка.

– Ну, и что же вы ответили? – спросил Кэм, не глядя на Маризу.

– Я сказала ей, что буду этому рада и хочу называть ее дочкой. Даете вы на это согласие?

– Да, еще бы! – Длинные губы Кэма изогнулись в довольной улыбке, пронзительный синий взгляд смягчился. Он смотрел на Маризу, освещенную пламенем свечей. Последние недели между ними царило отчуждение, и вдруг она присылает ему приглашение на ужин, надевает этот наряд искусительницы, смотрит на него неотступным ласковым взглядом.

Мариза увидела, что Кэм прикрыл рукою зевок. Сонное питье начинает действовать! Оно не причинит ему вреда, через час – два его действие пройдет. Мариза как раз успеет сделать то, что задумала. А Кэм, вдобавок, облегчил ей задачу, , надев сегодня вечером шотландскую юбку.

Кэм снова зевнул.

– Простите меня, – сказал он, не понимая, почему вдруг начинает впадать в сонное оцепенение.

– Как долго пробудут у нас ваши родители? – спросила Мариза, скрывая восторг, – ее план начинал удаваться.

– Точно не знаю, – невнятно пробормотал он. Его подбородок уткнулся в грудь, веки смыкались.