Сердце мое - Элизабет Лоуэлл (1997)

Кейн вынужден был признать, что метод работы Шелли действительно очень эффективен, хотя и жесток. Через несколько часов непрерывного путешествия по выставочным залам, Ремингтону было достаточно двух-трех мгновений, чтобы сразу понять, нравится ему вещь или нет. Кроме того, он начинал понимать, что просто бросается в глаза, но зато быстро ему надоедает, а что, напротив, в первый миг кажется не слишком привлекательным, зато потом начинает нравиться.

То же самое было и с выбором красок и обойных образцов. Некоторые варианты, привлекавшие его в — первое мгновение, уже скоро начинали его утомлять, казаться скучными и банальными. Другие же, напротив, нисколько не надоедали — не важно при этом, как долго он на них смотрел.

Теперь он уже не отвечал Шелли столь же однозначно, как вначале. За каждым его «да» и «нет» таилось «может быть», говорящее о понимании, раздумьях, выборе.

— Ну, спасибо тебе, конечно, но только, может быть, на сегодня и вправду хватит? — взмолился он наконец.

— Что ж, тебе повезло. — Шелли усмехнулась. — Скоро они закрывают… — И нахмурилась: — Господи, как же я забыла о размерах твоей квартиры!

— Тебе что, нужно с точностью до дюйма? — спросил Кейн.

— Нет, конечно, — ответила она. — Просто мне нужно выбрать между двумя гарнитурами, а это, как ты понимаешь, не в последнюю очередь будет зависеть от их размеров. Один из них может оказаться слишком большим для твоей гостиной. А потом еще для спальни…

— Двадцать футов на тридцать восемь, — прервал ее Кейн, лениво зевая.

— Что?

— Это я о гостиной. А спальня — пятнадцать на тридцать. Остальное нужно?

— Мне нужно все, что у тебя есть…

— Это правда? Обещаешь? — И он хитро улыбнулся.

— Веди себя пристойно, или я устрою тебе еще один обход по всем этим залам с подробным осмотром каждого экспоната…

Кейн начал перечислять размеры всех комнат своей квартиры. Причем делал это настолько быстро, что у Шелли, аккуратно записывавшей все это за ним в блокнот, сложилось впечатление, что он не называет их по памяти, а просто считывает откуда-то. Когда он закончил, она подняла глаза и посмотрела прямо на него.

— Ты уверен, что ни разу не ошибся? — скептически спросила она.

— Я ведь инженер, Шелли. Глаза — это мои основные рабочие инструменты. Так что у меня глаз — алмаз. Кейн улыбнулся и окинул ее взглядом с головы до ног. У Шелли сжалось сердце — в этот момент она припомнила, какими жестокими, бесчеловечными могут быть некоторые взгляды.

— Ты носишь десятый размер — я имею в виду платья, — сказал он наконец. — Но для более дорогой одежды, я думаю, предпочитаешь все-таки восьмерку… С туфлями то же самое. Восьмерка, если не ошибаюсь.

— Повтори, пожалуйста, размер ванной, если тебе не трудно, — попыталась прервать его Шелли, но это было не так-то просто: он явно входил во вкус.

— Ну а основные, так сказать, параметры — тридцать четыре, двадцать четыре, тридцать пять плюс-минус какая-нибудь мелочь. — Кейн посмотрел на ее грудь и добавил: — Как раз для моих ладоней. Что очень даже приветствуется…

— Перестань, — резко одернула его Шелли.

— Почему же? Ты ведь таким образом узнаешь что-то новое…

— Я и сама прекрасно знаю все свои размеры.

— Но как бы иначе я мог тебе доказать, что не ошибаюсь сейчас в размерах моей собственной квартиры? — Его улыбку Шелли нашла несколько вызывающей. — Ты не согласна?

Она с шумом захлопнула блокнот.

— Сейчас мне нужно пойти и заказать мебель, — сказала она Кейну. — Почему бы тебе не пристроиться где-нибудь поблизости и не подождать меня? Я постараюсь недолго…