Положив альбом на сухое место, девушка шагнула вниз, набрала пригоршню воды, поднесла ко рту, а остаток брызнула себе в лицо. Раздались птичьи трели, в лесу что-то зашуршало, и Шей резко обернулась.

— Мы вторглись в их мирок, — объяснил Тайлер, встретившись с ней взглядом. — Если прийти сюда на рассвете, можно увидеть, как олени собираются на водопой. Встречал я здесь и волков, и медведей, и горного льва. Наверное, у воды они сохраняют перемирие.

— А вы просто сидите и смотрите?

— Иногда.

«Как-то не вяжется с ним мирный пейзаж, — подумала Шей, — с этой его агрессивностью, с холодом, который излучают эти удивительные глаза».

Но, видимо, она ошибалась и не понимала почему. Он сливался с природой, словно был здесь рожден, словно был одним из тех диких созданий, о которых только что рассказывал. Она вспомнила, как нежно он притрагивался к мышке, как терпеливо работал с конем. Ему была присуща нежность, когда он имел дело с живыми существами, но только не людьми, особенно с такими, как она. Это противоречие заинтриговало ее.

— Спасибо, что привели меня сюда, — неожиданно для самой себя произнесла она.

— Я подумал, вы захотите выкупаться, — резко произнес он и, повернувшись, ушел в лес.

Но она могла бы выкупаться и в ручье, что протекал рядом с хижиной.

Шей знала, что Тайлер ушел недалеко. Чего она не знала, так это ушел ли он из уважения к ее праву заниматься своим туалетом без соглядатаев или потому, что не хотел находиться в ее обществе. В любом случае Шей решила воспользоваться его отсутствием. Она сняла ботинки и чулки и опустила ноги в озеро. Вода была обжигающе холодной, но прозрачной как стекло. И хотя достигавшие ее брызги водопада кололи как льдинки, ей нравился освежающий холод капель, которые быстро высыхали на горячем солнце.

Шей не знала, как долго ей будет разрешено побыть здесь, поэтому вымыла лицо, руки и ноги и нашла камень, на котором можно было посидеть и обсохнуть на солнце. Она быстро зарисовала водопад, пожалев, что у нее нет цветных карандашей, а только уголек. Когда рисунок был закончен, в уголке она вновь нарисовала Рафферти Тайлера.

Он велел называть его «Рейф». Но она не могла. Это было чересчур… фамильярно. И все же пока ее рука скользила по листку бумаги, она увидела разницу между первым рисунком и этим. Там был изображен человек с холодными злыми глазами и циничной ухмылкой. У этого Рафферти Тайлера взгляд был чуть мягче, а усмешка слегка капризной.

Секунду Шей разглядывала рисунок, затем смяла его в комок. Первый вариант был правдивее. Она не была настолько глупа, чтобы поверить во что-нибудь другое.

Шей закрыла глаза, наслаждаясь мягкими лучами солнца в ожидании Тайлера. Устав от беспокойной ночи, она вскоре почувствовала, что ее клонит ко сну, и позволила себе задремать.

* * *

Какая она беззащитная. И хорошенькая. Очень хорошенькая.

Рейф вышел из леса, где проверял, нет ли капканов. Он ненавидел эти чертовы штуковины. Нашел один и защелкнул. Звук сомкнувшихся стальных челюстей, ставших бесполезными, доставил ему удовольствие, которого он давно не испытывал.

Затем Рейф неохотно повернул обратно к озеру. Он только что провел час или больше, уговаривая себя, что его реакция на Шей Рэндалл — жар в чреслах и шевельнувшаяся в душе нежность как раз в то время, когда он не мог себе позволить размякнуть — была не чем иным, как результатом десятилетнего воздержания.

К несчастью, вид спящей девушки, отдыхавшей на его любимом камне, не погасил разгоравшегося в нем пламени. Что же это он сделал, черт его возьми? Почему просто не оставил ее взаперти?

Но Рейф знал причину. Насколько он мог судить, она была не виновата. Невиновная сторона. И он не смел поступить с ней так, как когда-то поступили с ним.

Будь все проклято!