Трудный выбор - Патриция Мэтьюз

— Женщине не подобает говорить о таких вещах. Рей-чел! Ты хочешь опозорить меня?

Поэтому она научилась отдаваться ему и лежать неподвижно, как камень, пока он, сделав свое дело, не скатится с нее. И тогда можно было наконец заснуть.

Дом в конце концов стал постепенно приобретать форму, а Рейчел окрепла и уже могла не отставать от Уилла. Блоки дерна они укладывали травой вниз в два ряда и располагали параллельно, так же, как кирпичи в кладке. По углам пересекающиеся пласты скреплялись железными скобами, купленными Уиллом специально для этих целей. В стенах были оставлены проемы для двери и окон. Последней натянули крышу. Ею служило то же самое брезентовое полотно, которое укрывало фургон. Его укрепили плотно сплетенной травой и глиной с берегов ручья.

Уилл отступил назад и, с законной гордостью оглядев дело своих рук, сказал:

— Это позволит нам пережить зиму. По весне я съезжу в город за досками, и тогда мы сделаем крышу получше. Но пока и эта хороша. Он прекрасен, правда, Рейчел?

— Да, Уилл, — согласилась она.

Для того, кому приходилось спать на открытом воздухе в то время, как погода становилась все холоднее, дом из дерна казался прекрасным. По крайней мере он защитит их от приближающейся зимы.

Зима всей своей яростью обрушилась на Великие равнины четыре недели спустя. Она спустилась с гор, принеся с собой завывание ветра и жуткий холод. Лед и снег превратили прерию в арктическую пустыню.

В ночь, когда разразилась снежная буря, полночный экспресс находился в двадцати милях от Коннерсвилла, двигаясь на запад со скоростью черепахи. Машинист паровоза Майк Донован вынужден был частенько высовывать голову из кабины, подставляя ее ледяному ветру, чтобы определить, где они находятся. Вихри снега не позволяли почти ничего разглядеть. Паровоз тянул за собой восемь вагонов, в которых более сотни пассажиров собрались вокруг дровяных печек, пытаясь согреться.

Кочегар, огромный мужчина, которого все называли просто Спаркс, с рычанием швырял дрова в пасть топки.

— Если хочешь знать мое мнение, — мрачно сказал он, — нам нужно было остаться в Коннерсвилле. Донован фыркнул:

— А что бы мы делали с сотней душ, которых должны доставить в «Конечный пункт»? В Коннерсвилле нет места для такого числа людей. Ты сам это знаешь.

— А что, если мы застрянем здесь, посреди пустыни? Мы все насмерть перемерзнем.

— Это будет не первый поезд, с которым я застряну в пути, — добродушно ответил Донован. — Помню случай, когда я был…

Донован умолк, увидев у самого железнодорожного полотна отраженное падающим снегом оранжевое сияние. Он дернул за шнур свистка и перекрыл дроссель. Поезд остановился перед костром, рядом с которым виднелась высокая фигура.

— Хоуки! Ты в своем уме, парень? Что ты делаешь здесь в такую ночь?

— Точно такой же вопрос я могу задать тебе, Майк Донован. У меня груз свежего бизоньего мяса, — сказал Хоуки Смит. — Напал на большое бизонье стадо. Я надеялся, что буран не остановит вас, но уже начал волноваться, видя, что вы задерживаетесь.

— Небольшой снег вроде этого никогда не остановит Майка Докована, — гордо заявил машинист.

— Не подбросите ли меня до «Конечного пункта»?

— Буду рад оказать тебе услугу, парень. — Донован потянул за шнур, и раздались четыре свистка — три коротких и один длинный, чтобы собрать поездную бригаду к паровозу.

Хоуки забрался в кабину и сбросил снег со своей долговязой фигуры, встряхнувшись, как мокрая собака.

— Скажи им, чтобы захватили и мою лошадь, ладно, Майк? Я поеду здесь, с вами, поближе к топке, чтобы немного оттаять.

— Буду рад, парень. — Донован высунулся из кабины и крикнул тормозному кондуктору, чтобы тот погрузил лошадь Хоуки в теплушку.

— Ты ехал вдоль путей, Хоуки? Их не замело?

— Когда я проезжал, все было чисто. Сугробы еще не намело, но снегопад-то жуткий. Тебе лучше не задерживаться.

— Это точно.