Новый Орлеан - Клейтон Мэтьюз

Квартира окнами выходила на Бербон-стрит. Принадлежала она, конечно, Одри. И хотя та снимала квартиру на весь год, пользовалась ею нечасто — за исключением последних дней масленицы. Богемная атмосфера Французского квартала была для новоорлеанца из высшего общества достаточно пикантной, чтобы побродить по нему скуки ради. Но постоянно жить здесь? Нет, Боже упаси!

Хотя Одри пошла на значительные расходы, обустраивая квартиру по своему вкусу, очень немногим было известно, что снимает ее именно она. Этого не знал даже ее отец.

— Но ведь иметь здесь квартирку на масленицу стоит того, — как-то заявила она Мартину. — Можно смотреть парады прямо с балкона, со всеми удобствами. К тому же я могу себе это позволить.

Что правда, то правда. Ее отец. Рексфорд Фейн, происходил из старинной семьи новоорлеанских богачей и был, вероятно, самым состоятельным в городе: одним из первых ведущей десятки, это уж точно. Помимо этого, единственное замужество Одри (ее супруг наложил на себя руки в день первой годовщины их свадьбы) принесло ей миллион унаследованных денег.

Квартира была весьма удобна для свиданий. Мартин давно потерял счет Их совокуплениям на круглой кровати королевских размеров — такой огромной, что Одри пришлось выложить долларов восемьсот, за аренду вертолета, чтобы поднять кровать до уровня французских окон, через которые ее и протащили в спальню.

Мартин, попыхивая гаванской сигарой и переступая мерзнущими на каменном полу босыми ногами, стоял на балконе и смотрел на приближавшийся по Бербон-стрит парад. Чугунная решетка балконного ограждения бросала кружевную тень на залитую солнцем улицу четырьмя этажами ниже.

«Здоровый мужик» — такое определение можно было дать Мартину Сент-Клауду. Широкоплечий, узкобедрый, рост за метр восемьдесят, вес около восьмидесяти пяти килограммов, ни капельки лишнего жира — держать форму помогали физические упражнения дважды в неделю (гимнастика и немного гандбола) и гольф по воскресеньям. Такого режима он твердо придерживался даже тогда, когда бывал в «городе Вашингтоне», — знаток американской истории, он тем не менее однажды оговорился, нечаянно назвав столицу нации «городом», хотя так было не принято. Сейчас он проводил там большую часть своего времени.

Мартин был смуглым, темноволосым, с горячими карими глазами; в жилах его предков текла отнюдь не малая толика креольской крови. Большой рот, блистательная улыбка, которая и перед телекамерой не казалась деланной. Он был бы красавцем, если бы не криво сросшийся нос, который он дважды ломал в университете Лос-Анджелеса на пути к завоеванию места защитника в национальной сборной по футболу.

Авангард парада уже проходил под балконом.

В этот воскресный полдень — он пожертвовал своим обычным гольфом ради приятных минут с Одри — шествие было немноголюдным. Всего-то с полдюжины платформ, но участники с лихвой компенсировали свою малочисленность шумностью, энтузиазмом и весельем. Мартин в течение нескольких минут пытался определить, чему посвящен этот парад. И в конечном итоге решил, что он имеет какое-то отношение к истории Англии.

Влекомые мини-тракторами платформы везли на себе декорации из папье-маше, воспроизводящие сцены из британской истории средних веков. Одна из них привлекла особое внимание Мартина. Она изображала казнь Марии Стюарт, королевы шотландцев.

Топор был невообразимого размера, по меньшей мере раз в десять больше, нежели сам прототип, а кровь пятнала всю платформу, которую, видимо, долго и старательно поливали с этой целью краской.

Имитация крови выглядела достаточно натурально. По правде говоря, она выглядела чертовски реалистично, и Мартин невольно поежился, вспоминая совсем другую процессию и совсем другое, не столь отдаленное во времени, убийство в Далласе тридцать пятого президента США Джона Кеннеди.