Железное сердце - Патриция Поттер (1995)

Никогда прежде Морган не был таким нерешительным. Всегда были правда и ложь, белое и черное, и он сроду не верил в полутона. Эта вера облегчала ему жизнь, он редко подвергал сомнению собственные поступки. Но теперь он непроизвольно сомневался в каждом из них. И ему это не нравилось. Совсем не нравилось. Испытывая отвращение к самому себе, он закончил мытье и тряхнул головой, разбрызгивая капли во все стороны.

Джорджтаун. Они направятся туда сегодня же. Там он сможет купить пару новых рубах для себя и Брэдена, а заодно и прочие припасы. Быть может, он найдет там ответ. Он молил об этом Господа.

* * *

Сладкая трель разбудила Лори. Она шевельнулась осторожно, чтобы не разбудить Ника. Он всю ночь беспокойно ворочался, и она знала, что ему досаждает собственное вынужденное бездействие. Кроме сходства в лицах, рейнджер и ее брат походили друг на друга своей с трудом подавляемой энергией и нетерпением. Ник любил бродить по ночам, он никогда не наслаждался покоем.

Вот и рассвет. Раньше это было ее любимое время суток. Она любила первое пробуждение жизни, нежные песни окликающих друг друга птиц, возвещающих наступление очередного дня. Но теперь рассвет не приносил радости: ведь каждый день все ближе увлекал Ника к петле. Каждый день она сражалась с собой из-за все более крепнущего увлечения рейнджером и страха за брата. Взор девушки устремился к тому месту, где спал Морган, но нашел лишь непривычно скомканные одеяла. Неподалеку лежала карта, и она пожалела, что не может схватить карту. Она продала бы свою душу за то, чтобы знать, куда они направляются.

Быть может, ей даже придется это сделать — продать душу.

Услышав плеск, донесшийся от источника, она посмотрела туда и увидела выходящего из воды рейнджера, грудь которого усеивали капли воды. Он был великолепен. Он казался неким богом войны, с многочисленными шрамами на груди, сильной и мускулистой, хотя тело его было более поджарым, чем у Ника. Он все еще не побрился и выглядел почти так же4 как в тот день, когда впервые появился в хижине, — жестким, безжалостным и во всем полагающимся на себя. Ничего не прощающим и бесчувственным.

Но она знала, что бесчувственным он не был. Его поцелуи опровергали это, хотя он и старался скрыть свои эмоции. При мысли о тех поцелуях внутри у нее зажглось пламя, и она вспомнила, как отвечала на них, и знакомые чувства забурлили в ней снова. Он приближался, и его мокрые штаны из грубого хлопка облегали ноги, непроизвольно привлекая внимание. Ей пришлось заставить себя отвести глаза и посмотреть на поднимающееся на востоке солнце, на деревья и куда угодно еще — только не на этого загадочного и внушающего ей ярость человека.

Рейнджер даже не взглянул в ее сторону. Он направился прямо к своей постельной скатке, схватил запасную пару брюк и исчез в зарослях. Через минуту он вышел оттуда, и его обнаженный торс все еще поблескивал каплями воды, но ниже пояса тело уже было облачено в сухую одежду. Он молча прошагал к сидящей девушке, наклонился и быстро отомкнул наручник, соединяющий ее с Ником.

Она тихонько отодвинулась от брата, который еще не проснулся. Лори быстро собрала сушняк для костра, как делала это по утрам, а рейнджер тем временем натянул рубаху и расчесал волосы. Проведя рукой по щеке, он оценил пробивающуюся бородку и нахмурился. Потом застегнул на себе оружейный пояс, лежавший рядом, и снова потер щеки. Искоса поглядывая на Лори, он открыл свои седельные сумки, вынул из них мыло и зеркало и снова двинулся к источнику.

Глаза Лори в тот же миг устремились на карту, все еще лежавшую возле седельных сумок, оставленных им здесь после того, как он достал все нужные ему вещицы. Девушка задвигалась быстрее и вскоре набрала достаточно сушняка для костра.

— Мне нужны спички, — сказала она рейнджеру, едва успевшему намылить лицо и сделать плавное движение бритвой перед зеркальцем, которое он удерживал на коленях.

Он поколебался и попросил ее принести седельные сумки.