Машина любви - Жаклин Сьюзан (1997)

— Вопрос бабок. Они сошлись только на цене, которую должен был заплатить тот, кто имел бы с ней дело. А трое других хотели смотреть спектакль за небольшую доплату.

Робин не мог сдержать улыбку.

— В общем, что-то вроде сотрудничества.

— Вторая согласилась на их предложение после того, как вынудила их пообещать, что они заплатят за чистку ковра, если испачкают его при мастурбации во время сеанса.

Они повернули обратно и очутились в ярко освещенном квартале Герберштрассе. Затем пошли в сторону Рипербан и вошли в дискотеку, но их выставили за дверь без всяких церемоний. Робин успел заметить: женщины танцевали друг с другом, некоторые нежно обнимались за стойкой бара. Здесь присутствие мужчин было запрещено.

Серджио, который относился к своей роли гида очень серьезно, привел Робина к одному из кафе. Перед входом стоял мужчина и громовым голосом зазывал посмотреть великолепный спектакль с голыми женщинами. Робин пожал плечами, но все-таки пошел за Серджио вглубь заведения. Зал был переполнен, в основном здесь были матросы. Робин и Серджио пристроились за столиком в одном из углов.

На эстраде танцовщица заканчивала обнажаться под одобряющими взглядами мужчин. Она разделась догола, не оставив ни плавок, ничего. Раздались довольно бурные аплодисменты. Когда она ушла, ее заменила другая. Ей было не больше девятнадцати лет: блондинка со светлыми глазами, улыбающимся лицом, одетая в розовый шелк. В ее улыбке сохранилось простодушие девушки, идущей на первое свидание.

Она обошла зал, посылая поцелуи и адресуя улыбки и небольшие дружеские знаки всем матросам, которые кричали и аплодировали. Без сомнения, это была их любимая актриса. Зазвучала музыка, и блондинка начала раздеваться. Робин был поражен. Свежая и красивая, она бы больше была на своем месте в бюро Ай-Би-Си, чем на этой жуткой сцене перед этими пьяными скотами. Внезапно, совершенно раздевшись, она выпрямилась и стала совершать пируэты все с той же радостной улыбкой на губах. Было ясно, что маленькая шлюха любила свою профессию. Затем она поставила стул в центр эстрады, села и, не переставая улыбаться, раздвинула ноги. Наконец сошла с площадки и снова сделала круг по залу. Подойдя к столу Робина, она засмеялась, подмигнула Серджио и пошла дальше.

Робин бросил несколько монет на стол и покинул заведение.

— Эта девушка, — прошептал он, — ей не больше двадцати лет. Боже мой, почему?

— Робин, все эти девушки отмечены войной. Они выросли совершенно в другом мире, не похожем на ваш. Для них секс не имеет ничего общего с любовью, даже с удовольствием. Это позволило им выжить.

На каждом шагу к ним приставали девицы.

— Надоело, давай возвратимся, — сказал Робин.

— Я хотел показать вам последнее кабаре.

Они вошли в заведение на Гросс Фрейхетштрассе. Приличное заведение, оформленное с большим вкусом. За столиками сидели элегантные посетители, разговаривающие вполголоса. Инструментальное трио негромко наигрывало меланхоличные арии. Зал был длинным, плохо освещенным, стены покрыты австрийскими картинами, клиентура в основном мужская, что сильно встревожило Робина, так как он заметил лишь несколько гетеросексуальных пар, нежно обнимающихся и слушающих музыку.

— Здесь великолепная кухня, — шепнул ему Серджио. — «Голубой дом» хорошо известен гурманам.

— Ешь, если хочешь, мне достаточно выпить.

Серджио заказал бифштекс, на который так яростно набросился, что Робин почувствовал себя виноватым. Он забыл, что они еще не ужинали. Он заказал себе бутылку водки и сразу же начал пить.

Инструментальное трио отложило свои инструменты, и гортанный голос объявил начало спектакля.

Робин рассеянно наблюдал за тем, что происходило вокруг. «Голубой дом» был сверхшикарным заведением, и ужинали здесь поздно. На сцену вышла французская певица Вероника. Она пела хорошо, красивым контральто. Ей вежливо поаплодировали.