Дерзкое ограбление - Йонас Бонниер (2020)

Командир в полном снаряжении недоверчиво хмыкает и переводит взгляд на вход в здание. На втором этаже в своей комнате сидят охранники, и у них на экранах те же кадры, что у Палле Линдаля на ноутбуке в полицейском микроавтобусе. Неужели они не заметили бы, если бы кто-то заложил в здание бомбы?

– Заминировано? – рычит взъяренный командир, и Турн сразу становится понятно, что он ей не верит. – Но я ничего не вижу!

– Есть такие подозрения.

– И что вы хотите этим сказать? Нам что, не идти на штурм?

– Сначала мы должны убедиться в том, что…

Но не успевает Турн закончить фразу, как рев вертолета нарастает, и в следующую секунду комиссар и командир спецназа видят, как он взлетает.

– Они уходят! – кричит Турн, чувствуя, что ее охватывает паника. – Уходят!

Из микроавтобуса выпрыгивают два полицейских с гранатометами, стремглав бегут по газону, опускаются на колено и наводят свое оружие на вертолет.

Командир смотрит на Турн.

– Приказ!

Турн не отводит глаз от вертолета.

– Приказ! – рявкает командир. – Дай мне приказ!

Турн не знает, кто может находиться в вертолете помимо грабителей. Летит ли пилот под дулом пистолета или он тоже замешан в преступлении? Взяли ли они заложников?

– Отдавай приказ! – кричит на нее командир.

Он весь покраснел, на шее вздулась вена.

Турн переводит взгляд на бойцов, сидящих на корточках с оружием наготове. Снова поднимает глаза к небу и понимает, что уже слишком поздно: вертолет уже высоко.

– Дьявол! – кричит, осознав то же самое, командир и бросается к микроавтобусу. Бойцы с гранатометами – за ним.

– Езжайте за вертолетом! – кричит Турн командиру, а сама несется в противоположном направлении, к своей машине.

На полпути через пустырь у нее звонит телефон. Не снижая скорость, Турн отвечает.

– Каролин? Каролин? – кричит в ухо Берггрен. – Это я. Звонил Херц. Военные говорят, что у них в небе, примерно там же, где ты, два истребителя.

Турн пытается собраться с мыслями.

– Грабители только что улетели. За ними едут спецназовцы. Можешь связать меня с их микроавтобусом кордоном, Матс? Истребители? И что они сделают?

– Откуда я знаю? Может, собьют вертолет?

Турн уже на парковке. Если не знаешь, кто находится на борту вертолета, ни о каком обстреле не может быть и речи. Могут ли помочь камеры Линдаля? Возможно, на каких-то камерах видно, кто садится в вертолет?

– Дай мне минуту, – пыхтит она в микрофон.

– Что мне сказать пилотам истребителей?

– Попроси их подождать. Слышишь? Подождать.

Она бросается к полицейскому микроавтобусу, чтобы переговорить с Линдалем, но тут снова звонит Берггрен.

– Контрприказ, Каролин.

– Что это значит?

– Ульссон узнала об истребителях. Это противозаконно.

– Противозаконно?

– Военные не имеют права вмешиваться в полицейские операции. Есть такой закон… Так что Ульссон дала контрприказ. Самолеты вернулись на свой маршрут.

– Опять политика, – презрительно хмыкает Турн, испытывая все же некоторое облегчение от того, что не придется брать на себя ответственность за то, что шведские истребители атакуют гражданский вертолет в воздушном пространстве столицы.

– Радары засекли вертолет? – спрашивает она.

– Нет, ничего, даже при взлете. Военные ищут. Мы тоже. Пока ничего не видно.

– Они летят слишком низко.

– Вот именно, слишком низко. Но тогда бойцам должно быть легче увидеть их с земли?

Турн кивает: он прав. Грабители не только летят на предельно малой высоте, но еще и отключили все приборы, так что вынуждены держаться освещенных трасс, чтобы хоть как-то ориентироваться. Хотя уже чувствуется, что начинается новый день, на темном горизонте пока лишь одна светлая полоса. По собственному опыту Турн знает, что за толстыми окнами вертолета мир видится еще темнее.