Дерзкое ограбление - Йонас Бонниер (2020)

Или, может быть, уехать на полгодика в Таиланд? Если все выгорит, можно будет задуматься об этом всерьез, да и Александра Свенссон наверняка не откажется присоединиться.

Малуф пересек парковку и пошел к лесу вдоль забора, ограждающего поле. Примерно посередине в заборе была дырка, которую не заделывали уже лет десять. Оттянув сетку и сев на корточки, он пролез на поле и спрятался в тени раздевалок, прямо у входа.

Пять минут спустя на улице Артемисгатан показался Сами Фархан. Малуф приметил его издалека и негромко крикнул. Повторив путь приятеля, Сами влез в дырку в заборе.

– Скажи, что все улажено?

Малуф узнал этот голос – настороженный и возбужденный.

– Мне плевать на то, как все будет, давайте начинать. Я больше не могу ждать.

– Дождемся Никке.

Из длинных теней леса появился Нурдгрен. Уловив движение раньше, чем заметил человека, Малуф подпрыгнул от неожиданности.

– Прости, не хотел тебя испугать, – сказал Нурдгрен. – Я пришел пораньше, хотел убедиться, что за вами нет слежки.

Малуф кивнул: ему всегда нравилась скрупулезность Нурдгрена. А Сами вспылил:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Осторожность превыше всего.

Они пошли к северному концу поля, к улице Гасверксвеген. Вокруг шелестел густой лес, на них была темная одежда, говорили шепотом: если не подойти вплотную, обнаружить их невозможно.

– Не понимаю, почему нужно всегда встречаться на футбольном поле? – проворчал Сами, показывая на открытую мрачную площадку.

Малуф рассмеялся:

– Футбол – командный вид спорта, Сами. Поиграем?

Они остановились на линии ворот. Малуф почувствовал, что эту прохладную звездную ночь он запомнит надолго. Настало время принимать решение.

– У нас есть пилот, – сказал он.

Чувство облегчения затмило чувство радости, Сами даже сделал пируэт.

– Наконец-то! Начинаем!

Малуф рассказал им все, что знал об американце – о его квалификации, об отзывах о нем, и добавил:

– Но за Зораном хвост. Не за мной, и не по ошибке. За ним установили круглосуточное наблюдение, везде – в его квартире, в ресторанах, даже в машине.

От этих слов радость немного сдулась.

– Все понятно, – сказал Сами. – Значит, они подозревают твоего дружка? В чем? А мы тут причем? А? Ни при чем!

– Остынь, – проворчал Нурдгрен.

– Но я серьезно! – не унимался Сами. – Это его дело.

– Точно, точно, – согласился Малуф. – Но… Зоран все знает. Он… с нами.

– Ну конечно, – Сами уже не мог стоять на месте, – но ведь он не планировал с нами все до мелочей. Понимаешь, о чем я? Слежка за ним может быть связана с чем угодно. Мы несколько месяцев пахали как проклятые. А он… наделал кучу всего другого. Понимаешь? У него свои дела, у нас свои.

– Он мог сказать что-то, что они услышали? – спросил Нурдгрен.

Они должны набраться решимости и прояснить этот вопрос. То, что за Петровичем установили такую серьезную слежку, возможно, связано с чем-то другим. А может быть, полиция за эти недели пронюхала что-то о Вестберге?

Малуф покачал головой:

– Не волнуйтесь. Он никогда не называет имен. Никогда не говорит что-то, что…

– Но почему за ним следят? – спросил Нурдгрен. – Это очень странно.

Малуф не нашел, что ответить.

– Никто не мог на нас донести, ведь никто ничего не знает, – заверил их Сами. – Никто. Только мы четверо. Но мы это мы.

– Теперь еще пилот, – вставил Малуф, – Зорану пришлось ему рассказать, времени совсем не осталось.

– А когда он узнал об этом? – спросил Сами, – Вчера? Пару дней назад? Он точно не доносил.

Малуф снова покачал головой: он знает не больше, чем то, что уже рассказал.

– Ну что, пойдем на это дело? – спросил он со своей обычной спокойной улыбкой, которую было невозможно правильно истолковать.